Игорь Прокопенко - Чеченский капкан: между предательством и героизмом

Когда истекающие кровью «росичи» намертво вгрызались в Лысую гору, они, видимо, не предполагали, что все их усилия, кровь и смерть товарищей всего через несколько месяцев получат совсем иное звучание и другой смысл. Ценой огромных жертв федеральные силы оттеснили боевиков в горные районы. Оставалось добить зверя в его труднодоступном логове. И тут следует приказ — огня не открывать, действовать мирными средствами, убеждать противника сдавать оружие. Неужели все усилия были напрасны?

…Шел седьмой час боя. Отряд «росичей» редел с каждой новой атакой боевиков. Они вымотаны до предела. Усталость, злость от понесенных потерь, матюги в адрес начальства, нескончаемый огонь противника, кровь и стоны раненых товарищей — все смешалось в горячке боя. «На автомате» включались движения, мысли и эмоции. Но и этот автоматизм уже начинал давать сбой.

Игорь Чекулаевпродолжает свой рассказ:

«Я начал обкалывать промедолом одного солдатика. И чувствую, что воткнул иголку ему в ногу, а само лекарство не идет. Ты впопыхах забываешь делать правильные действия. А там надо скрутить иглу, надколоть ее, другой поворот. А ты этого не сделал. Говоришь бойцу: «Все, я тебя уколол». И боец психологически получает этот наркотик. Ему вроде бы хорошо, но на самом деле ты укол не сделал».

Это только позже станет понятно, насколько четко боевики пристреляли местность. Вся оборона Лысой горы была продумана до мелочей. Лежки снайперов, пулеметные гнезда, позиции минометов — все это было направлено на то, чтобы причинить максимальный урон наступавшим.

Продолжает еще один из бойцов, Сергей Мищенко:

«Откатываемся на 10 метров вниз, там 10–15 метров вниз, раз, откатились там. И они опять же по нам, по нашим боевым порядкам. То есть кто-то корректировал огонь с их стороны, и опять же вот, мы лежим, между нами мины — шлеп, шлеп, шлеп, шлеп. И вот так вот они нас гнали этими минами до самой кромки леса, вот внизу, практически до самых БТРов».

Как добрались до этих самых БТРов, и не помнят. Мешкать было нельзя. Раненых закинули внутрь «коробочки», сами запрыгнули на броню. И рванули к своим. Выходить решили через Бамут — так короче. «Росичи» не знали: операция основных сил не удалась, бригада отошла и в селе снова хозяйничали бандиты. На полном ходу «росичи» выскочили прямо на группу мирно беседовавших боевиков.

«Вдруг вижу — боевик стреляет из гранатомета, — говорит Владимир Шпингис, — и я понимаю, что сейчас в БТР в любом случае попадет, потому что там грех не попасть, в упор, вот. Закрываешь глаза и понимаешь: сейчас удар, толчок, пламя и мне ничего вот… Вот закрываешь глаза и думаешь… проходит там, сколько, ну три секунды, понимаешь какую-то там… есть как вот железный скрежет, звук, и все. Открываешь — торчит граната. А вот, думаешь, вот сейчас она сработает, еще не время, но она так и не сработала».

БТР пролетел на полном ходу и устремился к своим. Первым к нему со всех ног бросился Сергей Мудрецов. Из радиопереговоров он слышал, что друг детства Володя Шпингис погиб. Но Сергей до последнего надеялся увидеть Володьку живым.

«Я подбежал к ним и стоял просто, ну глазами смотрел, — начал свой рассказ Сергей Мудрецов. —Начали разгружать ну убитых, раненых. Я его искал, бегал. Ну, когда увидел уже, да, что ну, БТР первой группы подъехал, и он с него вот спрыгнул, я просто стоял и плакал. Он тоже подошел ко мне, зареванный…»

То, что в броне торчал неразорвавшийся заряд, в пылу как-то не заметили. Горячка и суматоха боя пройдут чуть позже, а пока, не веря, что остались живы, спецназовцы путаются в мыслях. Нервы на пределе.

«Когда уже довезли, там уже все были без сознания практически, — сдерживая слезы, рассказывает Алексей Урсул. —Говорят: «Фамилии?», а я помню, что там Старый был, Зоза, еще кто-то… Трамвай, Конь — ну это позывной Зозули… Ну, трудно было что-то внятное произнести…»

Алексея вернул к действительности водитель. Он обежал свой БТР и начал, отчаянно жестикулируя, что-то говорить командиру.

«Да там торчат какие-то фигни», — говорит. Ну, когда просмотрели, там, эти, выстрелы с гранатометов. То есть они стреляли настолько близко, что выстрел не становился на боевой взвод, то есть он летел, как струя, то есть он как болванка, бил, пробивал, потому что один в ящике застрял, один в выхлопной. И… Ну, покричали: «Саперы есть?», ну, саперов не оказалось, ну, сами подошли, повытаскивали, сложили», — вспоминает Алексей Урсул.

…Это был черный день у выживших «росичей». Там, наверху, на Лысой горе, остались лежать тела восьми погибших товарищей.

Только вечером, когда все собрались в расположении отряда, они поняли всю степень трагедии. Андрей Холод потерял в том бою друга и земляка. С Виталькой Цымановским они дружили семьями…

Вспоминает Андрей Холод,в 1995 г. капитан, командир группы отряда «Росич» ВВ МВД России:

«Как так? Вот, мы только сегодня с ним сидели за столом, как семье — что я Ольге скажу, что я скажу, что я скажу Сереге, ну, сыну его, да?»

…А за несколько сотен километров на базе «росичей» в Новочеркасске шла мирная жизнь. В то время, как истекающий кровью капитан Цымановский дрался с бандитам, его жена Ольга, по обыкновению, привела сынишку Сергея из детского сада домой. Хлопотала на кухне, когда неожиданно раздался звонок в дверь.

«Открываю, стоит толпа людей: начальник штаба, — начала свой страшный рассказ Ольга Цымановская. —Это я помню, потому что он мне говорил про то, что погиб Виталик… он сказал: «Примите соболезнования»… А дальше я уже не помню. Потеряла сознание».

Позже Ольга вспомнит, что Виталий, похоже, чувствовал свою скорую гибель. Незадолго до отъезда, как оказалось, в последнюю командировку обычно веселый, жизнерадостный балагур Виталька неожиданно серьезно, словно со взрослым, заговорил со своим пятилетним сыном.

«Он сел, посадил его на колени и говорит: «Сережа, если со мной что-нибудь случится, ты как старший в доме будешь». Я говорю: «Виталя, ну что ты такое ему говоришь? Он еще маленький, — продолжила Ольга. — Что ты, я говорю, начинаешь всякие такие нехорошие вещи?» Он говорит: «Ничего, пусть будет мужиком». Вот это единственное, что… меня поразило».

…Казалось, тот день, 18 апреля, никогда не закончится. Уцелевшие «росичи» готовились, пожалуй, к самому главному в своей жизни шагу. За это каждый из них мог попасть под суд. Спецназовцы снова собирались на Лысую гору.

Говорит Александр Щербина,в 1995 г. ст. лейтенант, замкомандира группы отряда «Росич» ВВ МВД России:«С офицерами собрались и думали, как действовать, и приняли такое решение, что мы пойдем сами, создадим группу из желающих, кто готов пойти ночью и вытащить наших ребят».