Матвей Ганапольский - Самый лучший учебник журналистики. Кисло-сладкая книга о деньгах, тщеславии и президенте

Пусть грабли, на которые мы всегда наступаем, бьют вас слабее, чем меня.

Одно из важных преимуществ этой книги – ее многоцелевое использование. Например, один мой друг, увидев книгу, сказал, что она ему особенно полезна, так как цвет обложки подходит к его обоям, а если ее положить на край его журнального стола, то он перестанет качаться. И это гораздо лучше, чем подкладывать бумагу под одну из ножек.

Если же спросить самого автора, что делать с его книгой, то он, автор, все же рекомендует заучивать главы наизусть и по утрам декламировать их как гимн новому дню. А перед сном можно ставить книгу на видном месте, рядом с портретом любимой девушки.

Моя мама говорила мне в детстве: «Тебя легче убить, чем прокормить!»

В этой фразе – вся парадоксальность материнской любви. Она чувствовала возможные трудности, которые будут подстерегать ее сына, и размышляла о возможном и кардинальном решении моих будущих проблем.

И поскольку мои чувства к читателям этой книги почти материнские – ведь многие из вас эту книгу не украли, а купили, то я постараюсь сейчас, в самом начале книги о журналистике, сделать смелый, но циничный шаг – отговорить вас быть журналистом. Я постараюсь доказать, что профессия журналиста в глазах общества является низшей стадией человеческого падения.

Итак, приступим.

История нас учит, что если ваши родители не наскребли на ваше обучение в Гарварде, то ваши дела плохи. Остается прозябать зубным врачом или захудалым юристом.

Однажды я был в гостях у одного телевизионного магната в Денвере, и он с гордостью показывал мне свою суперсовременную студию спецэффектов. Потом он кормил меня королевскими креветками, одновременно жалуясь, что по последним исследованиям в них много холестерина. Лучше омары.

Мы поехали искать нужных омаров. Дорога пошла в гору, и вдруг справа возник высоченный забор, из-за которого выглядывали верхушки каких-то сказочных дворцов.

– Что это? – удивился я.

– Тут живут адвокаты, – то ли с ненавистью, то ли с уважением произнес хозяин.

Ясно, что в его внутренней иерархии человек с профессией журналиста мог только стоять перед этим забором и описывать красоту этого забора, но не более.

Свой вклад в представление журналистики, как публичной девки, внесли и фильмы.

Вспомним типичный сюжет детектива: коп приезжает на место убийства, но там уже вьются репортеры. Расталкивая друг друга, они суют микрофон под нос шерифу, выкрикивая: «Скажите, кто убийца?!» То, что шериф приехал сюда минуту назад, сценариста, который писал этот кинобред, никак не смущает. Обязательна фраза шерифа: «Никаких комментариев!» Вторая фраза шерифа обязательно обращена сержанту: «Прогоните их!»

И толпу журналистов разгоняют чуть ли не палками.

Иногда сценаристы выходят из творческого запоя и неожиданно понимают, что журналист – это человек.

Однако тогда рождается другой бред: сыщик и обольстительная журналистка сидят у барной стойки. Далее следует шедевриальный диалог:

ОН (курит) . Вы ведь не зря назначили мне здесь встречу.

ОНА (посасывая из трубочки коктейль с вишенкой) . Мне кажется, вы знаете больше, чем говорите.

ОН (устало потирая лицо, так как не спал три дня) . А почему я вам должен доверять?

ОНА (намеренно оголяя силиконовую грудь) . Потому что вы не знаете то, что знаю я.

ОН (допивая двойной виски) . И что вы предлагаете?

ОНА (приближая губы к его небритому лицу) . Давайте объединим усилия!..

Дальше между ними происходит горячий секс, а потом им удается раскрыть заговор против президента и арестовать министра обороны, который настаивал сбросить атомную бомбу на Москву.

Необычайно популярен образ журналиста-подонка.

Вспомним мой любимый фильм «Крепкий орешек» (Die Hard).

Негодяй журналист получает в первой же серии достойный удар по физиономии от героя. Во второй серии этот же журналист снова получает удар. Такие эпизоды клонируют, потому что это нравится публике. То, что по сюжету этот журналист сообщает в свою телекомпанию, что самолет, в котором он летит, может разбиться из-за террористической атаки, о чем все официальные лица молчат, – то есть выполняет свой журналистский долг, никого не интересует.

Подытожим нехитрый набор отрицательных образов журналистов, популярных в кино:

1. Идиотка-блондинка, тараторящая текст, что Годзилла уже рядом.

2. Продажный журналист, покупающий информацию.

3. Продажный журналист, продающий информацию «Викиликсу».

4. Спившийся журналист, в Колумбии сотрудничающий с наркобаронами, но, по случаю, берущий деньги от ЦРУ.

5. Стареющий ведущий, отчаянно цепляющийся за эфир и интригующий против молодого ведущего.

6. Молодой ведущий, подсиживающий старого ведущего.

7. Журналист из президентского пула, знающий, что президент уже инопланетянин, но молчащий об этом.

Еще один отвратительный пример журналистского падения показан в моем любимом сериале «Морская полиция» (NCIS).

Агент Гиббс идет в тюрьму в последний раз допросить серийного маньяка и убийцу, которого казнят через 36 часов на электрическом стуле.

Убийца сидит в камере и что-то увлеченно читает. Перед его решеткой крутится нервный молодой человек с бегающим взглядом.

– Что-то не так? – спрашивает молодой человек, заглядывая через плечо убийцы в текст, который тот читает.

– Глава о моей матери стала лучше, но над ней нужно еще поработать, – говорит приговоренный.

– Я пытался придать ей человечности, – нервничает молодой человек.

– Моей матери не нужна человечность, – холодно говорит убийца.

Входит Гиббс. Выясняется, что молодой человек – это журналист, которому маньяк разрешил написать свою биографию.

Гиббс требует, чтобы биограф вышел, но тот заявляет, что штат Вирджиния гарантировал ему постоянный доступ в тюрьму, особенно в последние три дня.

– Когда вы увидите его в следующий раз, то у него будут идти искры из задницы, – мрачно шутит агент Гиббс, доставая из портфеля толстый пакет.

– О, вы нашли мой фотоальбом? – замечает убийца.

Действительно, это фотоальбом, наполненный страшными фотографиями, которые делал убийца, расправляясь с жертвами.

Это видит и молодой человек.

– Альбом! Вы нашли его альбом! – восклицает он. – А когда он будет издан? Можно я для книги возьму оттуда пару фотографий?

В результате молодого человека вышвыривают, несмотря на разрешение штата Вирджиния. И я считаю, что правильно вышвыривают, потому что если говорить о подобных ничтожествах и называть их журналистами, то я не возражал бы, чтобы искры и у них летели из разных мест, а не только из того, о котором упомянул мой любимый агент Гиббс.