Матвей Ганапольский - Самый лучший учебник журналистики. Кисло-сладкая книга о деньгах, тщеславии и президенте

– Так что вы можете сказать про Обаму и Хилари? – требовал настойчивый слушатель. – В чем между ними разница?

– Я не знаю, в чем разница, – ответила Юлия. – Но я знаю, что между ними общего. Они оба ничего не знают о том, что есть братья Махачевы и что у них большие проблемы.

И продолжила свой рассказ об издевательствах над мирным населением в Ингушетии.

Слушатель обиделся и написал мейл Алексею Венедиктову. В нем он назвал себя «заслуженным слушателем», обвинил Латынину в некомпетентности и в том, что она игнорировала его вопрос. Письмо было разухабистым по стилю, от него веяло хорошим сытным обедом с зубочисткой в зубах.

Венедиктов, прочитав письмо, немедленно нажал на компьютере Delete, и вывесил приказ, в котором предложил всем ведущим несколько раз во время передачи напоминать темы, на которые принимаются звонки в данном эфире. А тех, кто звонит не по теме, он приказывает гнать вон.

И я с ним абсолютно согласен.

Если Латыниной интересно в ее авторской передаче рассказывать только про Кавказ и интриги Кремля, пусть рассказывает именно про это. Она так хочет и освещает эти темы лучше всех.

Но вернемся к вашей встрече с гостем перед эфиром.

Итак, после чашки кофе, которую по вашему щедрому указанию ему принесет секретарша редакции, вы продолжаете выяснять, какие именно темы в сегодняшней беседе возбуждают его больше всего. Конечно, гостя возбудили ноги секретарши, от ее походки он даже пролил кофе на вашу новую рубашку. Но к сожалению, есть тема передачи, и вы приводите гостя в чувство вопросом: о чем он сможет рассказать наиболее интересно, без вступительных мычаний и подготовительных ерзаний по стулу.

Однако ваше отношение к гостю не должно быть потребительским.

У гостей есть свои требования к эфиру, и чаще всего эти требования справедливы.

Вообще-то, для того чтобы понять, как правильно относится к гостю, важно побывать в его шкуре.

Меня часто приглашают участвовать в различных передачах, поэтому хочу на примерах показать, что раздражало меня, когда я был приглашен где-то выступить.

Однажды мне позвонила администратор одного телеканала и пригласила на запись в новую программу. Я стал выспрашивать подробности программы, но администратор ответила, что ничего не знает – она тут новенькая. Я спросил, почему не звонит сам ведущий. Ведь мы были знакомы много лет и он объяснил бы мне задачу за минуту. Девушка ответила, что он очень занят.

Я отказался идти, и вот почему.

Мне важно согласовывать формат своего участия. Я хочу точно понимать свою роль, насколько пространны должны быть мои ответы, насколько смешно или серьезно я должен говорить.

Да, именно так.

Можно над этим смеяться, но для меня это важно. Когда меня приглашают на запись новых программ, я, как гость, обеспечиваю качественное наполнение эфира. Я с большим вниманием отношусь к чужим эфирам – все знают, что я стараюсь быть ярким, активно брать слово, быть темпераментным и остроумным. И этот ведущий пригласил меня именно для успеха своей премьеры, но поленился потратить пять минут для разговора с тем, кто будет на него работать.

На другом телеканале меня пригласили поддержать основного участника дебатов, но впоследствии я обнаружил, что из-за цензуры вырезали все мои острые реплики. В передаче я выглядел идиотом. Ведущий не позвонил мне и не объяснился.

Вы спросите, а зачем он должен был это делать? Ведь не он вырезал мои острые реплики, а его начальство.

Да, это так, но для меня именно этот ведущий являлся лицом этой программы. Я не знаю, кто вырезал мои реплики и на чьей стороне был ведущий. Возможно, он отстаивал мой неприятный для начальства монолог, а возможно, махнул рукой и сказал, что ему все равно. Согласитесь, это две большие разницы.

А теперь вдумайтесь, что произошло в результате.

Я пришел на передачу, старался, чтобы она получилась, а в результате в эфир ничего не попало.

Обидно ли это для меня? Конечно, да!

Как и для любого другого.

Это только кажется, что эфир вами и гостем воспринимается одинаково.

На самом деле – все сложнее. Конечно, есть политики, которые не вылезают из эфиров, есть политологи, задача которых объяснить, что происходит. Есть эксперты, есть сотрудники ведомственных пресс-служб. Все они входят в студию с улыбкой превосходства, свидетельствующей, что Божественное откровение не только сошло на них сегодня утром во время поедания хлопьев с молоком, но и о том, что они готовы им, этим Откровением, с вами поделиться. Говорят эти говоруны-профессионалы без пауз, а если несчастный ведущий засыпает во время их монолога, то они, без смущения, разговаривают сами с собой, произнося спасительную фразу: «Я предполагаю, что сейчас вы хотите спросить меня – так сколько же огнетушителей должен иметь дом, площадью 250 квадратных метров? Отвечаю…»

За подобных людей можно не беспокоится – они мечта любого ведущего эфира. Я знавал случаи, когда ведущий делал такому гостю знак рукой, что ему нужно срочно на секунду выйти, и успевал сбегать в ближайшее кафе, где подкреплялся чашкой кофе и хрустящим багетом с тунцом.

Однако круг таких волшебных гостей ограничен – чаще приходится иметь дело с гостями обычными, для которых поход в эфир по стрессовой нагрузке равен инфаркту.

Это вы с утра, в рабочем режиме, поговорили с десятью гостями и еще пятерых записали на завтра.

Для обычного же гостя визит к вам – это целый ритуал.

О том, что его пригласили в эфир, еще со вчерашнего дня знают все его родственники. Он не забыл позвонить в другие страны своим друзьям, чтобы они услышали эту программу по Интернету. Он тщательно готовится, делает пометки на бумаге, укладывает план беседы в голове. Он старается, потому что приглашение в эфир – это сродни награде.

Тебя выделили среди других! Ты будешь говорить на многомиллионную аудиторию.

Поверьте мне, даже если гость холодно и безразлично, за минуту до эфира, смотрит в окно, то все равно – ему не все равно.

Я знаю людей, которые ходят по выходным в аэроклуб, садятся в самолет и прыгают с парашютом. В виде развлечения они в полете раскрывают шампанское и пьют его из хрустальных бокалов. А один подобный чудак даже рисовал в полете картину, правда черным грифелем.

Однако если бы кто-то попытался запихнуть в самолет с парашютом меня, то у него были бы большие проблемы, потому что невозможно загрузить в самолет человека, который приковал себя цепями к осветительной мачте.

Я бы не полетел, даже если бы от моей дочери отказался ее мотоциклист!

То есть, то, что для одних привычно, для других экстраординарно.

Ваш рутинный эфир – настоящее потрясение для тех, кто приходит в студию раз в год.