Матвей Ганапольский - Самый лучший учебник журналистики. Кисло-сладкая книга о деньгах, тщеславии и президенте

Но не слишком долго.

Да, любой, самый грязный автомобиль чище любого политика. Но, ожидая честного политика в эфире, можно и состариться. Кроме того, не стоит приукрашивать жизнь.

Аудитория должна видеть гостей в их натуральном виде.

Мой любимый английский актер сэр Майкл Кейн в великолепном фильме «Безупречный» (Flawless) говорит Дэми Мур, с которой собирается ограбить банк: «Война и грабеж – два самых надежных источника дохода».

Герой Кейна хорошо знает жизнь. То, что политика дело грязное, кричат все, и, прежде всего, сами политики, которые эту грязь приумножают.

Поэтому, если к вам в эфир пришел очередной «людоед», на котором негде ставить пробу, и вам не удалось увернуться от эфира, то не «прикрывайте» его своим присутствием и авторитетом, не пытайтесь в чем-то переубедить. Просто сухими и точными вопросами дайте ему самому продемонстрировать свою черную душу аудитории.

Она умная и все поймет.

Итак, подведем итог этой важной главы. Ее главная цель – разбить очередную иллюзию в вашей голове.

Если кто-то представлял себе, что гость в эфире – это приятная болтовня под кофе, то забудем об этом.

Принимать гостей в профессиональной журналистике – это непростое дело.

Ходить на интервью к другим – не проще.

Когда я рассказал жене, как я буду писать эту главу, – она возмутилась. Она сказала, что я безжалостен к начинающим журналистам. Эти малютки, сказала она, только делают первые шаги, и не нужно спешить делать из них прожженных циников, коим являюсь я. Расставаться с иллюзиями нужно постепенно.

Наверное, жена права, но журналистская девственность, как и любая другая, теряется однажды и навсегда. Поэтому любая честная книга – это не школа циников, а школа реалистов. Воспитать циника невозможно, он становится им сам, располагая неприятные стороны жизни по центру взгляда.

Вот почему я снисходителен к репликам жены. Она, как и дочь, не говоря уже о теще, нуждаются в идеалах и не желают с ними расставаться. И если эти идеалы не находятся ими в моей персоне, то они их ищут на стороне.

Особенно дочь.

Когда она в своей комнате развешивает постеры из молодежных журналов, на которых красавцы сияют белоснежными улыбками, то я не спешу ее ругать. Она должна верить, что это совершенство с постера возьмет ее хрупкое тело своими мускулистыми руками и унесет в страну любви и понимания.

Это совершенство унесет ее от моих претензий, советов и замечаний по мелочам.

Кто-то должен унести мою дочь, как она считает, из душной атмосферы семьи, где царят мелочные разговоры о невыплаченных счетах за электричество и где заставляют ходить в супермаркет.

Дочь должна верить, что где-то существует светлый и нежный мир, наполненный ничегонеделаньем и конфетами.

И вы, как отец, всячески должны поощрять эту мечту.

Вы спросите почему?

Объясняю.

Это нужно для того, чтобы ваша дочурка, преисполненная отвращения к надоевшим родителям, хотя бы на один вечер сходила в квартиру, где живет ее мечта, и познакомилась с его «волшебным миром», наполненным разбросанными грязными носками, пакетами от еды и немытой посудой.

Однажды я, спрятавшись за деревом, слышал занимательное объяснение дочери с ее мотоциклистом. Дочь требовала от него хотя бы раз в месяц мыть свой мотоцикл.

Я не знаю, что он ей ответил, но она быстро вернулась в дом, громко назвала меня лучшим отцом и неделю бегала за пиццей на другой конец города по нашему первому щелчку пальцев.

Я вам желаю, чтобы в вашей работе этого не произошло.

Но такое обязательно будет.

Иногда окружающие ведут себя странно.

Часто это происходит в эфире.

Почему и как возникают такие ситуации и как выйти из них.

Как говорят психологи в голливудских комедиях: «Давайте поговорим об этом».

Особенно в учебнике.

Начну с примера, только этот пример из моего детства.

Когда я был школьником, на соседней улице жил парень Володя, который очень любил выпить водки. Пил этот Володя дома, а потом выходил на улицу прогуляться. Выглядело это так: вначале из калитки появлялся его живот, потом все тело, а уж потом голова и башмаки.

Я понимаю, что вы испытаете трудность, если решите визуализировать это появление. Вам будет непонятно, почему его тело выгнуто подобным странным образом.

Поясняю.

Володя был пьющий интеллигент, во всяком случае, он себя так называл. Интеллигенты тоже пьют, но, как он полагал, заботятся о том, чтобы при этом хорошо выглядеть.

Однажды, во время дождя, он сидел под уличным фонарем и крепко спал пьяным сном, не забывая трепетно сжимать в руке книгу Джеральда Даррелла «Моя семья и другие звери» (My Family And Other Animals). Вся улица потом его жалела: «Он такой начитанный, жаль, что пьет!» Не жалел его только я – это была моя книга, и он нес мне ее отдать. От дождя ее обложка скрутилась, и лицо Даррелла на обложке как будто было залито слезами. Хотя, если бы я рассказал Дарреллу, что между двумя стаканами водки им зачитывается русский алкоголик, я не думаю, что он был бы против. В конце концов, на книжке было большими буквами написано: «Для широкого круга читателей». И пусть кто-то мне скажет, что русские алкоголики не входят в этот широкий круг.

Так вот, у этого Володи было свое понимание общественного приличия во время запоя. Он мог горланить песню, мог бегать полураздетый, но было для него одно понятие, которое он не мог нарушить.

Это равновесие.

Да, простое физическое равновесие.

Пройти в трусах, распевая при этом песню, – это было можно.

Но при этом упасть – никогда!

Это правило для Володи было так же священно, как для городских интеллигентов пить воду из стакана, оттопырив мизинец.

Володя пил столько, что вестибулярный аппарат отказывался держать его строго вертикально и, чтобы не уронить тело, требовал более тонкой настройки организма.

Эта настройка оказалась возможна благодаря одному природному дару – невероятной гибкости Володиного тела.

Он выпивал первые полстакана, и его организм слегка прогибался назад. Вторые полстакана изгибали его еще больше.

Когда бутылка окончательно пустела, то все выглядело следующим образом: по улице шел человек, который, как казалось, играет в детскую игру, в которой нужно, изогнувшись назад, пройти под низким канатом.

Только каната рядом не было.

В таком невероятном изогнутом виде, животом вперед, он и шествовал. Иногда его голова была всего в метре от земли. Как при этом не ломался пополам его позвоночник, было непонятно. Возможно, у водки есть особое свойство размягчать не только мозги, но и спину.

Так вот, когда тело Володи превращалось в ходячий бублик, на близлежащих улицах понимали – пора запирать двери.