Олег Козинкин - Адвокаты Гитлера. Правда о войне, или Почему врут историки

– Не спешите! – ответил командующий.

Он добавил, что ему приказали отменить даже затемнение, введённое было в городах на случай воздушной тревоги, и вернуть отправленные на восток эшелоны с семьями комсостава. (Указание Жукова на недопустимость введения затемнения городов Кузнецов получил письменно 21 июня: «Требую немедленно отменить незаконно отданное распоряжение и дать объяснение для доклада наркому…. ЖУКОВ» (ЦАМО, ф. 251, оп. 1554, д. 4, л. 437)», ВИЖ № 5, 1989. с. 29. – К. О. ). Николай Эрастович Берзарин продолжал настаивать на выдаче частям боеприпасов. Я доложил командующему, что армия не имеет никакого артиллерийского резерва.

– Резерв есть, – ответил Кузнецов. – Пока он в моём распоряжении. Поезжайте в Бубяй, там стоит 9-я противотанковая бригада РГК От моего имени прикажите командиру бригады поднять части по тревоге и вывести на боевой рубеж.Кстати, ознакомитесь с состоянием бригады.

Он назвал пункты, через которые проходит этот рубеж, объяснил вкратце задачу бригады в ходе штабных учений. Я поехал в Бубяй с чувством весьма неопределённым. 9-я противотанковая бригада в подчинение нашей армии не вошла, и намою долю снова выпала роль промежуточной инстанции. Опять, как и в случае с 67-й дивизией в Либаве, которая имела своё непосредственное начальство – штаб 8-й армии, я должен был только «посмотреть и ознакомиться» и передать соответствующие указания…

Такое ощущение что Кузнецов «разрывался» в своих поступках – то он не сообщает подчинённым о существовании директивы от 12 июня и тем более приказа ГШ от 18 июня, проводит «учения» и пытается загнать артиллерию на полигоны, оголив войска, а то, как будто чего-то испугавшись, поступает «правильно».

9-я артиллерийская ПТБ РГК 20 июня заняла оборону юго-западнее Шяуляя и в первые несколько дней войны уничтожила около 300 танков противника, что заставило немцев изменить намеченное направление наступления. Однако когда полки этой бригады начали 19–20 июня выдвигаться на рубежи обороны, то «все были уверены, что тревога и спешный выезд – не более как обычное учение». И прибывшему на место развертывания командиру 636-й АП 9-й ПТ бригады «Прокудину пришлось объяснить командирам дивизионов и батарей, что обстановка достаточно серьёзная и оборону надо строить как для реального боя. Так и сделали. Выбрали позиции с хорошим сектором обстрела, выслали боевое охранение…».

«Побывав в бригаде, я вернулся на командный пункт 27-й армии. На следующий день (видимо 20 июня. – О. К. ) штабные учения закончились, и 21 июня мы вернулись в Ригу,в штаб армии, занимавший большой дом на улице Вольдемара. Отдыхать было некогда. Из приграничных районов продолжали поступать тревожные сообщения. К вечеру мы собрались у командарма Берзарина. Меня волновал всё тот же вопрос: когда выдадут частям боевые снаряды?

Так это в Москве придумали отобрать (не выдавать) у выводимых в районы прикрытия войск боеприпасы или комиссары решили уже через Москву надавить на Кузнецова?

«Берзарин позвонил в штаб округа. Дежурный ответил, что командующего нет – ещё не вернулся после учений. Указаний насчёт выдачи частям боеприпасов от него не поступало. Командарм приказывает мне поехать в штаб округа, „сесть” там на связистов и во что бы то пи стало разыскать командующего. Выехал…

Минут через пятнадцать моя, „эмка” затормозила у подъезда штаба округа. В штабе пустовато. Почти все руководящие работники во главе с генерал-полковником Кузнецовым ещё в войсках. Па месте только заместитель командующего генерал-лейтенант Е. П. Софронов. и он не скрывал беспокойства: с командующим так и не было связиЯ позвонил Берзарину, доложил об этом. Попросил разрешения остаться в штабе округа, пока не свяжусь с генералом Кузнецовым. Берзарин согласился.

Примерно в половине второго ночи (22 июня. – О. К .) начались непрерывные звонки из частей. Командиры спрашивали: как понимать директиву командующего округом? Как отличить провокацию от настоящей атаки, если противник предпримет боевые действия?

Положение у Егора Павловича затруднительное: что им ответить, если сам в глаза не видел этой директивы? Командующий округом отдал её войскам первого эшелона, не известив своего заместителя.

Хлебников сообщает точное время поступления «Директивы № 1» в ПрибОВО – «около часу нюни», около 0.45-0.50 22 июня. И вроде бы точное время получения приказа в армиях – «Примерно в половине второго ночи начались непрерывные звонки из частей. Командиры спрашивали: как понимать директиву командующего округом?…». Т. е. Ф.И. Кузнецов уже к 1.30 ночи передал текст «Директивы № 1» армии!?!

«В распоряжении командующего округом оставались до рассвета считаные часы. Он (же) в свою очередь направил приказы армиям часа через полтора.Получив приказ, командиры и просили его разъяснения. К сожалению, в штаб округа директива пришла уже после начала войны.

Вот она:

„В течение ночи на 22.6.41 г. скрытно занять оборону основной полосы. В предполье выдвинуть полевые караулы для охраны дзотов, а подразделения, назначенные для занятия предполья, иметь позади. Боевые патроны и снаряды выдать.

В случае провокационных действий немцев огня не открывать. При полётах над нашей территорией немецких самолётов не показываться (и) до тех пор, пока самолёты противника не начнут боевых действий, огня по ним не открывать.

В случае перехода в наступление крупных сил противника разгромить его.

Противотанковые мины и малозаметные препятствия ставить немедленно”.