Олег Мороз - Ельцин против Горбачева, Горбачев против Ельцина

«Валентин Павлов был вынужден выступить с унизительными заверениями в своем полном единодушии с президентом. Анатолий Лукьянов (видимо, единственный, кто был готов к такому повороту событий) без минуты колебаний сдал «на позор и разграбление» столь дорогое ему, казалось, детище – «Союз». Авторы предложенной резолюции сами констатировали, что «вопрос исчерпан и необходимости в каком бы то ни было постановлении больше нет…»

Молчание сохранили лишь три героя закрытого заседания в понедельник – министры Язов, Крючков и Пуго. На сей раз они с пассивной угрюмостью наблюдали за политической бойней».

Автор газетной заметки, подписавшийся инициалами С.П., довольно прозорливо оценивает это угрюмое молчание:

«Столь впечатляющее и символичное молчание должно уберечь нас от лишних иллюзий: в конце концов то, что сделал Горбачев, можно считать лишь «анестезией», хоть и проведенной решительными и отчасти насильственными методами. Недуг, в лучших наших традициях, всего только загнан внутрь, но отнюдь не побежден. Политические факторы, породившие кризис на самой вершине союзной иерархии, сохранились в целости, а силы, активизированные страхами консервативного блока за свое будущее, – лишь временно деморализованы. Борьбу за выживание они продолжат. Только – какой будет следующая попытка реванша?»

Следующей попыткой реванша, как мы знаем, был августовский путч. А в июне была лишь его репетиция.

Что касается реакции Горбачева на эту репетицию, хотя и удалось вывести его из того спокойствия, в котором он пребывал в те дни (дела с Союзным договором вроде бы пошли на лад), так и осталось неизвестно, что действительно вывело его из себя – ощутил ли он, как многие, реальную угрозу путча или его просто взбесила наглость «силовиков» и привели в раздражение разговоры об этой угрозе.

Думаю, в реальность путча он так и не поверил. Или сделал вид, что не поверил.

Летом 1991 года Горбачева впервые пригласили на заседание «семерки». Оно проходило в Лондоне.

17 июля перед заседанием Горбачев встретился с президентом США Джорджем Бушем. Первый вопрос Буша, то ли шутливый, то ли вполне серьезный:

– Как вы теперь с Ельциным? Он поддерживает вас? Вы его поддерживаете?

Горбачев ушел от ответа. Может, посчитал вопрос неуместным. По крайней мере, для начала серьезного разговора. Стал говорить о том, как он ценит дружеское отношение США и лично Буша к его стране.

Впрочем, одну фразу Горбачева, пожалуй, можно посчитать как косвенный ответ на вопрос о его, Горбачева, отношениях с Ельциным.

– …У меня все-таки такое впечатление, что Джорджу Бушу надо решать – какой Соединенным Штатам нужен Советский Союз. Окончательно этот вопрос еще не решен. До тех пор [пока мы этого не решим] мы будем застревать на частностях, а время уходит.

То есть можно понять так: отношения Горбачева и Ельцина – частность, есть вещи посерьезней.

В этом разговоре Горбачев, кажется, впервые назвал цифру в сто миллиардов долларов, которые, будь они предоставлены Советскому Союзу, решительным образом помогли бы ему выйти из кризиса. Потом эти сто миллиардов станут для Горбачева навязчивой идеей, идеофикс.

– Мой друг Джордж – сказал Горбачев, – он что, смотрит и не видит, что мы уже делаем?! И что же? Молодец, мол, Горбачев! Продолжай, желаем тебе удачи! Такая вот хорошая поддержка – варитесь, мол, в своем котле, это нас (американцев) не касается. Странная вещь. Сто миллиардов брошены были на конфликт регионального значения (война в Персидском заливе) , на реализацию этого «проекта». А такой «проект», как трансформация Советского Союза, который перестал быть противостоящей силой и угрозой, и включение его в мировую экономику, в мировое сообщество – этот «проект» еще не принят вами к исполнению.

На этот раз от положительного ответа насчет ста миллиардов уклонился Буш. Сказал, что пока в СССР нет рыночной экономики – «на уровне Запада», но Горбачев и его коллеги «работают в этом направлении». Поэтому помощь Запада, на его взгляд, должна заключаться в советах, способствующих успеху реформаторов в СССР, и созданию «механизма», способствующего органическому интегрированию вашей (советской) экономики в мировую.

Горбачев соглашается с ним, но при этом робко (и довольно униженно) повторяет: «нужны и доллары» – мол, неплохо было бы, если бы Буш поставил этот вопрос перед «семеркой»…

Ста миллиардов долларов Горбачев так и не получил, ни тогда, ни позже.

Последняя предпутчевая вспышка противостояния между Горбачевым и Ельциным произошла в двадцатых числах июля, когда между ними вроде бы уже установились мир и согласие: пришли к более или менее единому мнению насчет Союзного договора.

Однако Ельцин, упорно следуя своему курсу на ослабление КПСС, подписал указ о департизации государственной службы – прекращению деятельности парторганизаций на предприятиях и в учреждениях.

Со всех сторон к Горбачеву посыпались обращения: отец родной, помоги, спаси, не оставь нас в беде, дай отпор супостату! Анатолий Черняев вспоминает, что присутствовал в кабинете Горбачева, когда первый секретарь МГК Прокофьев упрашивал президента своим указом отменить ельцинский указ. Не упросил. По словам Черняева, Горбачев «предпочел не ставить под удар ново-огаревский курс».

Все же как-то реагировать на демарш Ельцина Горбачев был вынужден, хотя, видимо, понимал, что после отмены шестой статьи Конституции (о «руководящей и направляющей» роли КПСС) департизация неизбежна, все движется к этому.

Было принято соответствующее заявление Политбюро, осуждающее указ Ельцина. Осудил его, естественно, и сам Горбачев в докладе на пленуме ЦК КПСС 25 июля, вступился за права граждан.

– Какими бы аргументами ни обосновывали эту акцию, – сказал он, – она осложняет и без того насыщенную конфликтами обстановку. Это отнюдь не то, в чем нуждается сейчас общество. Мы говорим о согласии, а принимаем документы, которые на деле могут использоваться в ущерб консолидации, наметившейся тенденции к конструктивному решению трудных вопросов, чего ожидает все общество. Затронуты демократические права трудовых коллективов, которые через общественные организации выражают свои интересы, свои позиции. Поскольку в данном случае речь идет о правах граждан и общественно-политических объединений, свое заключение должен дать Комитет конституционного надзора… Никто не вправе запретить работу партии с трудовыми коллективами…

Ельцин, естественно, пропустил эти слова осуждения мимо ушей.