Лев Лайнер - Погоня за Энигмой. Как был взломан немецкий шифр

Однако «армирование» было эффективно только при наличии у криптоаналитиков «подстрочника». Нокс поделился с Левер своей догадкой относительно содержания одной из перехваченных итальянских шифровок. Он считал, что эта шифровка начинается с PERX, где PER по-итальянски означало ДЛЯ, а буква X символизировала пробел между словами. Левер безуспешно пыталась использовать догадку Нокса, чтобы прочесть шифровку, пока однажды ее саму не осенило. В сентябре, задержавшись на работе допоздна, она предположила, что первыми четырьмя буквами шифровки были не PERX, a PERS. Скорее всего, это начальные буквы слова PERSONALE. [16] Лично. При помощи «арматуры» Левер удалось отгадать еще несколько букв, которые она сложила в следующую фразу:

PERSONALE PER SIGNOR… [17] Лично для сеньора…

Этот «подстрочник» позволил Левер вскрыть порядок следования дисков в «Энигме» и разовый ключ к ней. В результате удалось прочесть несколько итальянских шифровок, найти еще несколько «подстрочников» и продолжать взламывать «Энигму», пока летом 1941 года итальянские военно-морские силы не отказались от ее использования.

Однако с итальянской «Энигмой» не все было так гладко, как это может показаться на первый взгляд. Через три месяца после успеха, достигнутого Левер, итальянцы заменили один из дисков в своем шифраторе. И опять Левер удалось вскрыть ключевые установки, благодаря своей исключительной наблюдательности. В перехваченной шифровке она заметила полное отсутствие буквы L. Как уже говорилось, если на клавиатуре «Энигмы» нажать клавишу, соответствующую какой-то букве, то на ее световой панели загорится лампочка, помеченная другой буквой. Левер предположила, что текст сообщения изначально (до зашифрования) состоял из одних букв L. Предположение оказалось верным. Скорее всего, итальянскому оператору «Энигмы» было приказано послать ничего не значащее сообщение. Это необходимо, чтобы сбить с толку противника, следящего за активностью операторов. Если этого не делать, то по всплеску переданных сообщений всегда можно сделать вывод, что враг что-то замышляет.

Поначалу взлом итальянской «Энигмы» не принес ощутимых результатов. Однако 25 марта 1941 года итальянский оператор «Энигмы» отправил шифровку, начинавшуюся с известного в Блетчли-Парке «подстрочника» — SUPERMARINA. [18] Главное командование военно-морских сил. С помощью «армирования» эту шифровку удалось быстро прочесть. Ее содержание было доведено до сведения английского адмиралтейства. Шифровка была послана из Рима и адресована итальянскому командующему, находившемуся на греческом острове Родос. В ней говорилось:

«В ответ на сообщение № 53148, датированное 24 марта. Сегодня 25 марта — день „X“-3».

В обычных условиях на эту шифровку никто не обратил бы особого внимания. Однако в Блетчли-Парке уже знали, что враг что-то затевает. На западе Средиземноморья участились полеты немецкой разведывательной авиации. А из прочитанных шифровок люфтваффе стало известно, что немцы и итальянцы запланировали на конец марта высадку войск на побережье Ливии. Наконец, в немецкой шифровке от 25 марта содержался приказ немецким истребителям перебазироваться в город Палермо в Сицилии для проведения специальных операций (в шифровке не уточнялось, каких именно).

Через несколько часов после прочтения итальянской шифровки английское адмиралтейство послало командующему Средиземноморским флотом Англии Эндрю Каннингхему следующую депешу:

«Рим проинформировал Родос о том, что сегодня, 25 марта, — это день „X“ минус три. Пояснение. В сообщении содержится ссылка на другое сообщение, отправленное с Родоса в Рим 24 марта. Возможно, последует дополнительная информация».

Сообщение от 24 марта, упомянутое в сообщении от 26 марта, было прочитано в Блетчли-Парке лишь утром 26 марта. Его содержание также было доведено до сведения Каннингхема. Итальянскому командующему на Родосе было приказано в течение трех дней, начиная с 26 марта, провести разведку по маршрутам, соединявшим Александрию, Крит и город Пирей в Греции. Также сообщалось, что аэропорт на Крите будет подвергнут бомбардировке в ночь, предшествовавшую дню «X», и на рассвете в день «X».

Было и третье сообщение, о котором в английском адмиралтействе ничего не знали. Оно было послано из Рима 23 марта и адресовано адмиралу Анджело Ячино. В этом сообщении впрямую говорилось об операции, намеченной на 28 марта. Итальянский флот должен был патрулировать районы к северу и к югу от Крита, а в случае обнаружения противника при благоприятных условиях атаковать его. Таким образом, итальянцы собирались атаковать английские транспортные суда с войсками на борту, которые должны были отплыть из Александрии в Пирей, чтобы помешать оккупации Греции Германией. Однако сообщение от 23 марта, равно как и два более поздних сообщения (от 25 и 27 марта), которые имели к нему отношение, не были посланы по радио, а потому и не были перехвачены англичанами и прочтены в Блетчли-Парке.

26 марта во второй половине дня Каннингхем вкратце изложил вице-адмиралу Придхему-Уиппелу полученные из Блетчли-Парка разведывательные данные о готовившейся операции противника:

«Я предполагаю, что эта операция представляет собой полномасштабную атаку на наши морские караваны или рейд надводных кораблей в районе Эгейского моря… В мои намерения… входит отступление из данного района с тем, чтобы враг нанес свой удар в пустоту, а мы приложим все усилия, чтобы причинить ему ущерб в ходе нанесения удара».

Час спустя Каннингхем приказал Придхему-Уиппелу 28 марта передислоцироваться в район Эгейского моря к северу от Крита, где ожидать дальнейших указаний. Английскому каравану «АГ-9» было приказано 27 марта под покровом темноты развернуться и следовать обратно в Александрию, а каравану «ГА-9» следовало задержаться в порту Пирея. В приказе Каннигхема, в частности, говорилось:

«Ваши дальнейшие действия зависят от сложившейся обстановки. Вы должны занять позицию, которая позволит отступить перед лицом превосходящих сил противника или осуществить перехват его военных кораблей, когда они будут возвращаться с задания».

Ранним утром 27 марта Каннингхем получил еще одно сообщение из адмиралтейства. В нем содержалось предупреждение о том, что целью вражеской операции были вовсе не английские морские караваны, а атака с использованием сухопутных подразделений и десантных кораблей, переброска которых в Центральное Средиземноморье началась 26 марта.

Таким образом, ни адмиралтейство, ни Каннингхем не имели точного представления о том, что же на самом деле должно произойти 28 марта. Поэтому им оставалось только строить догадки. 27 марта на борту флагманского корабля «Враждебный» в Александрийском заливе Каннингхем провел совещание с десятью высокопоставленными офицерами, чтобы выработать стратегию для успешного отражения вражеской атаки. Каннингхем кратко изложил свои соображения относительно того, что должно было случиться на следующий день: итальянский флот отправится либо в Триполи, либо на Родос, либо на перехват английских караванов, направлявшихся к берегам Греции. В самом конце совещания Каннингхем предложил всем высказаться, какой из перечисленных им сценариев развития событий наиболее вероятен. Единогласно было решено, что, скорее всего, итальянцы совершат нападение на английские караваны. Каннингхем поддержал это решение и раздал присутствующим приказ, который заранее подготовил. Корабли сопровождения должны были на рассвете присоединиться к «Враждебному» и авианосцу «Грозный» на выходе из Александрийского залива.