Дмитрий Верхотуров - Сталин против Великой Депрессии. Антикризисная политика СССР

Рассмотрение двух металлоемких программ сразу показало, насколько шатким остается положение в государственном хозяйстве. Государство, хоть и держит в своих руках крупную промышленность, тем не менее неспособно осуществлять крупные проекты. Паровозы и суда – это то, что остро необходимо. А ведь нужно еще вооружать армию: строить танки, выпускать орудия, строить военный флот и авиацию, производить боеприпасы. Это тоже потребует колоссальных затрат металла. Нужно развивать сельское хозяйство: налаживать выпуск тракторов. И на это дело нужно много металла. Нужно развивать транспорт: налаживать выпуск автомобилей. Все это – металл. Причем не всякий, а высококачественный, выплавленный из качественного чугуна.

Из-за событий осени 1923 года металлургическая промышленность вступила в 1923/24 хозяйственный год без производственной программы. Попытки Дзержинского всерьез поставить этот вопрос в Совете Труда и Обороны в ноябре-декабре 1923 года закончились неудачей. А теперь же, когда он был уже председателем ВСНХ и ВПК, вопрос о размерах производства металла был поставлен всерьез. 5 мая 1924 года ВПК рассмотрела данные о производстве и потреблении металла.

Расчеты выходили такие. На следующий 1924/25 год потребности в металле в текущих ценах [49]исчислялись в 419,7 млн. рублей. Это примерно соответствовало 5 млн. 995 тысячам тонн чугуна. Из которых 1 млн. 880 тысяч тонн должна была потребить государственная промышленность, а 2 млн. 110 тысяч тонн должно быть выпущено на рынок [50].

Дзержинский устанавливает производственную программу на остаток 1923/24 хозяйственного года, на пять месяцев, на уровне выплавки 556,8 тысяч тонн чугуна, 816 тысяч тонн стали и выпуска 544 тысяч тонн проката [51]. Эта программа соответствовала годовому плану примерно в 1 млн. 110 тысячи тонн чугуна.

Такое призводство покрывало только шестую часть потребностей страны в металле. Но для промышленности получился весьма и весьма амбициозный план. Кроме того, Наркомат финансов требовал сократить финансирование промышленности, чтобы не вызвать инфляцию только-только стабилизированного рубля. Складывалось положение, когда средств для такого производства могло и не хватить. Это обстоятельство и побудило Дзержинского обратиться в Совет Труда и Обороны с просьбой еще немного увеличить программу строительства паровозов и добавить финансирования.

Дзержинский полагал, увеличив заказ НКПС, таким путем перебросить хотя бы еще немного средств в металлургию и поднять еще хотя бы ненамного выплавку металла.

Но только обращениями Дзержинский не ограничился. Обладая прямой властью над государственной промышленностью, он сам делает шаги для ускоренного подъема советской металлопромышленности. Южные металлургические заводы, которые до войны производили львиную долю русского чугуна и стали, теперь стояли или работали с минимальной загрузкой. Стояли потушенными самые крупные домны. На Петровском заводе крупная домна вырабатывала доменный газ и лишь в качестве побочного продукта получала чугун. Дзержинский решил такое положение переломить.

30 мая 1924 года Президиум ВСНХ принимает решение задуть домны на крупнейших металлургических заводах Юга: Юзовском, Екатеринославском и Краматорском заводах, которые стояли с 1918 года. К пуску были намечены: домна № 1 на Юзовском заводе производительностью 288 тонн в сутки; домна № 1 на Екатеринославском заводе производительностью 192 тонны в сутки и домна № 3 Краматорского завода производительностью 192 тонны в сутки. В десятых числах июня они были задуты. Только эти три домны могли выплавить более 20 тысяч тонн чугуна в месяц, или 245 тысяч тонн в год. Производство чугуна в СССР с 15 июня 1924 года возросло на 40 % [52].

За какие-то считаные дни в своем промышленном производстве СССР сделал большой рывок. Но даже этого рывка оказалось недостаточно. Имеющееся работающее производство могло обеспечить потребности в металле только на 10 %. Если же будет выполнено задание, поставленное Дзержинским и ВПК, и производство металла увеличится еще в полтора раза, то все равно, как ни крути, наличный запас будет составлять только 15 % заявленной потребности. Нужно было срочно что-то делать для увеличения производства металла. Так что идея индустриализации совсем не была какой-то отвлеченной идеей, как утверждают многие историки. Это была совсем не мысль, вдруг отчего-то ударившая в голову руководству партии. Это был на деле ответ на новый кризис, гораздо более масштабный и глубокий, чем те, которые уже сотрясали советское хозяйство.

Острый дефицит металла оказался опасней, чем голод и нехватка угля. Металл был нужен везде, от самого крупного завода, до самого захудалого крестьянского хозяйства. Разный металл, конечно. Путиловскому заводу подавай сляб и литейный чугун, высококачественную сталь. Мелкому заводу и мастерской нужен листовой металл, проволока и мелкий сортовой прокат. Зажиточный крестьянин-единоличник купит кровельное железо и сельхозинвентарь. А бедному крестьянину, каким бы нищим он ни был, все равно нужна металлическая посуда и пригоршня гвоздей. Сельхозинвентарь требовался создаваемым колхозам и совхозам.

Государственной промышленности металл был нужен, как воздух, для обновления оборудования и основных фондов. Транспорту – для строительства вагонов, паровозов, судов, прокладки железнодорожных путей. Рынок требовал металлических изделий. Все эти требования так или иначе упирались в ворота металлургических заводов, которые принадлежали государству.

Дефицит металла приобретал политический смысл. Это был главный товар, который в середине 1920-х годов государственная промышленность могла предложить на внутреннем рынке. Тогда еще не были массово организованы колхозы и совхозы, и Великий перелом еще не наступил. С крестьянином приходилось торговать, обменивая продукцию промышленности на хлеб. Лояльность рабочих держалась на снабжении и в конечном счете на поступлении хлеба от крестьянского хозяйства, на торговле с ним. И крестьянская лояльность держалась только на торговле. Пока государственная промышленность предлагает ему сравнительно дешевые промышленные товары, крестьянин доволен. А как только их поступление прекратится, то крестьянин задержит поставку хлеба, и никакими реквизициями его не выбьешь. В случае попытки взять хлеб силой крестьянин начнет войну.

Дефицит металла вполне мог привести к тому, что мог обрушиться внутренний рынок, и страна могла вернуться к положению 1920–1921 годов. Кризис навалился в полной мере на хозяйство СССР летом, накануне хлебозаготовительной кампании, и мог принести свои плоды уже осенью 1924 года.

Любой признак нестабильности в СССР в 1924 году вполне мог привести к попытке свергнуть Советскую власть вторжением извне. На Балканах находилась расквартированная в нескольких странах Русская армия. Чины этой армии создали Русский Общевойсковой Союз – РОВС, полуполитическую, полувоенную организацию для борьбы с Советской властью. Командование армии, несмотря на огромные трудности содержания армии в середине 1920-х годов, еще не оставляло надежду возобновить войну и не отказывалось от самой мысли борьбы с Советами. Вторжение в 1924 году Русской армии несомненно привело бы к катастрофическим последствиям, поскольку Красная Армия была фактически распущена.