Евгений Водолазкин - Инструмент языка. О людях и словах

По способу образования аббревиатуры подразделяются на несколько видов. Буквенные аббревиатуры состоят из первых букв вошедших в них слов. Слоги новых слов в этом случае образуют названия букв: СССР («эсэсэсэр»), НКВД («энкавэдэ»). К этой категории должно было принадлежать, скажем, слово ФРГ («эфэргэ»), но правильному наименованию буквы «эф» оно выразило свое откровенное «фэ». Проблему решает то, что «фээргэ» сейчас постепенно вытесняется «Германией». Другой разновидностью аббревиатур являются акронимы или звуковые аббревиатуры. Здесь наименование букв значения не имеет, все читается так же, как в обычных словах: ГЭС, ГАЗ, ТАСС и печальная аббревиатура МРОТ, в которой форма полностью отвечает содержанию.

Иногда в соответствии с этой моделью произносят США («сша»). Теоретически это более правильно, чем произносить, как делается сегодня, «сэшэа». Признавая, что последняя форма (подобно «фээргэ») стала преобладающей, можно лишь констатировать, что внешней политикой в свое время у нас занимались люди, считавшие «сэ», «шэ» и «фэ» произносительной нормой. Еще один тип представляют слоговые аббревиатуры, соединяющие, как понятно из названия, отдельные слоги разных слов: «колхоз», «роддом», «худрук». Есть смешанный тип (например, «гороно», соединяющее слоговой тип с акронимическим), есть тип, прибавляющий один слог к целому слову («запчасти») и даже первый слог одного слова – к последнему слогу другого слова («мопед»: «мотоцикл» + «велосипед»). Сокращается, наконец, лишь прилагательное в словосочетании: «матлингвистика», «физкультура». Иначе говоря, желающим образовывать аббревиатуры есть из чего выбирать.

Чем являются аббревиатуры с точки зрения грамматики? Словами. Но словами-инвалидами. Безрукими, безногими, бесполыми. И если слоговые аббревиатуры демонстрируют определенную гибкость (за исключением слов типа «завкафедрой»), то с буквенными аббревиатурами просто беда. В основном они неизменяемы и с другими словами согласуются по роду господствующего в аббревиатуре слова. ГЭС – «она», потому что «станция». Вместе с тем это правило нередко нарушается, в особенности аббревиатурами, оканчивающимися на согласную. Потому что язык – живой, и сквозь навязанные ему конструкции прорастает новыми побегами. Образования желают стать словами и (здесь можно выразить солидарность с Н.С. Хрущевым) очеловечиться. Так, аббревиатуры ТАСС и вуз, несмотря на средний род господствующего слова, перешли в мужской. Просто потому, что окончание на согласный характерно прежде всего для мужского рода. По этой же причине ОСАГО обнаружило вполне законную тенденцию к среднему роду. Из стремления опять-таки к очеловечиванию глухое SMS (Short Message Service) стало вполне себе жизнерадостной эсэмэской.

Аббревиатуры называют иногда единицами второй номинации, и это справедливо. Они сокращают единицы первой номинации (слова, рожденные, так сказать, естественным путем) и образуют эту самую вторую. Выражаясь в категориях семиотики, можно сказать, что аббревиатура – знак знака. В природе знака – обобщать действительность. Таким образом, аббревиатура – действительность, обобщенная дважды, а это уже чего-то стоит. В этом пункте, как мне кажется, два названных мотива создания аббревиатур (сакральность и языковая экономия) взаимодействуют.

Употребление аббревиатур, мотивированное в наше время стремлением разгрузить речь, во многих случаях является и признаком – нет, не святости – посвященности. Когда, допустим, политолог до предела уснащает свою речь аббревиатурами, в меру искушенная публика делает вывод: да, уж этот-то, что называется, в курсе дела. Но тот же политолог должен знать, что на уровне чуть более высоком такого рода украшения будут восприниматься как нечто не вполне сотте il faut. Аспиранты-медиевисты порой произносят «ПВЛ» («Повесть временных лет») и «ВМЧ» («Великие Минеи Четии»). Это – то, чего зрелый исследователь никогда не позволит себе сделать. Да, наука полна аббревиатур (и в письменных текстах без них не обходится ни одна отрасль знаний), но есть вещи, которые лучше произнести полностью.

Настроенность нашего нынешнего сознания на определенную волну позволяет видеть аббревиатуры в вещах совершенно неожиданных. Так, за именем Гертруда ряду лиц виделась «героиня труда», а за именем Каспар – «Каспийское пароходство». Подобное умонастроение в свое время было хорошо выражено Иосифом Бродским: «“Кто такой Савонарола?” / “Вероятно, сокращенье”» («Представление»).

Аббревиатур стало так много, что, подобно «всамделишним» словам, они приобрели многозначность, т. е. получили способность быть знаком совершенно разных вещей. ЦИК, например, расшифровывается не только как «Центральная избирательная комиссия» (самое ныне известное и актуальное значение), но и как «Центральный исполнительный комитет», «центр ипотечного кредитования», «циркулирующие иммунные комплексы» и т. д. Вероятно, именно признание многозначности аббревиатур сделало некогда популярной расшифровку ПТУ как «помогите тупому устроиться» или – в наши дни – ГИБДД как «гони инспектору бабки, двигай дальше».

Аббревиатуры вошли в нашу жизнь так прочно, что вопрос об их необходимости бессмысленно даже поднимать. Такого количества неназванных явлений действительность нам еще никогда не предъявляла. И ведь не просто явлений – сложных явлений, одним словом и впрямь не покрываемых. Признавая, что словотворчество необходимо, согласимся и с тем, что аббревиация сейчас – один из важнейших его типов. Это опять-таки вне обсуждения. Что можно и нужно обсуждать – качество нашего словотворчества.

Прежде всего следует избавиться от слов-монст-ров. Так, неприемлемым кажется приведенное обозначение дорожной милиции. ГИБДД – вариант для глухонемого: невозможно ни произносить, ни тем более слышать. Разрешит ли это ведомство комбайнам «Дон» двигаться по Тверской? Допускаю, что оно сочтет их там неуместными. Почему же оно считает, что в русском языке уместно ГИБДД?

А Минобрнауки? «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй». Обучайтесь и исследуйте. Не лучше – Минздравсоцразвития. Эта аббревиатура предупреждает нас о том, что наименования чиновников опасны для культуры. Ни фантазия, ни чувство юмора не являются их сильной стороной. До некоторой степени исключением был лишь М.Е. Швыдкой. Судя по аббревиатуре его ведомства (ФАКК – Федеральное агентство по культуре и кинематографии), у него есть и то и другое. Возможно, также знание английского.

Обращаюсь к тем, кто в данный момент занят созданием аббревиатур: не стоит торопиться. Существует не менее десятка различных способов это сделать (некоторые из них описаны выше). Если неблагозвучна буквенная аббревиатура, ее можно заменить слоговой – и наоборот. Она должна быть короткой: длинная аббревиатура теряет смысл. В конце концов, название ведомства вовсе не обязано перечислять все его отделы. Оно – лишь знак, который не должен включать все конструктивные элементы означаемого.