Борис Парамонов - Русские Вопросы 1997-2005 (Программа радио Свобода)

Я сказал: бесстыдная ложь. Это еще вполне парламентарное выражение. Выданное программой "Вести" 3 июня заслуживает другой хорошо знакомой русским характеристики: параша. В ней не было ни складу, ни ладу. Начать с того: существуют ли партизанские соединения в тридцать тысяч человек? Не знаю, может быть, у Ковпака такое и было, но во Франции точно не было. И потом: как эти партизаны могли появиться в местах действия операции Оверлорд (таково было кодовое название высадки в Нормандии)? Французские партизаны действовали далеко от Нормандии, в горах на юго-востоке Франции. Недаром их называли "маки" - словечко, в свое время означавшее корсиканских разбойников, прятавшихся в горах (Корсика - место горное, вроде Чечни). Это то, что известно, в общем, всем. Но вот специфические подробности, вычитанные мной в Британской Энциклопедии: за полгода до нормандской высадки во Франции началась самая настоящая гражданская война. Это была война сил свободной Франции с колаборационистским режимом Виши. Особых военных формирований у вишистов не было, немцы на это дело тоже не очень отвлекались, и против французских партизан сражались в основном власовцы. Так что "эти русские" действительно кругом поспели.

Главная "параша" в том, что нормандской операции грозил провал. На самом деле, она развернулась блестяще и навсегда останется в истории военного искусства как пример великого успеха на поле боя. Успех операции Оверлорд был обусловлен смелым стратегическим решением, которое не разгадали немцы. Они ждали высадки в самом узком месте Ламаншского пролива - Па де Кале, и тут выстроили основную оборону. А союзники высадились значительно западнее, на нормандских пляжах: тут и оборонительные сооружения были слабее, и численность немецких войск менее значительна, чем у Па де Кале. Успех операции определился уже к вечеру первого дня.

Можно, однако, догадаться, за какое реальное событие уцепились московские телевизионщики, складывая свою смоляную кобылу, о каких русских вне Красной Армии можно говорить в связи с событиями последнего этапа войны. Думаю, что наводкой послужила история с освобождением Праги. Известно - впрочем, далеко не всем в России, - что Прагу освободили власовцы, еще до прибытия Красной Армии. Это им, однако, не помогло, и в полном составе они отправились в сибирские лагеря - вместе с французским франтирером Олегом Озеровым.

Почему передача программы "Вести" произвела такое тяжелое впечатление? Мало ли на телевидении врут? Но эта ложь была как-то особенно постыдна. Она еще раз продемонстрировала, в какой плохой форме находится российское общественное сознание, как отягощена психология нынешних русских. Это настоящий и тяжелый комплекс неполноценности, - он и вызывает такой бесстыдный и одновременно беспомощный антиамериканизм. Нынешние россияне, похоже, стараются убедить если не других, то самих себя в том, что они по-прежнему живут в великой державе и вообще лучше всех. Отсюда, кстати, и бесконечные военные сюжеты буквально в каждой передаче программы "Вести": мы, мол, остаемся великой военной силой. Такое подавленное настроение и вызываемые им попытки символической компенсации можно понять, но замалчивать проблему ни в коем случае нельзя - нельзя оставлять без критики создаваемые на этой основе - вернее, безосновности - мифы и просто ложь. Промотав страну, незачем ссылаться на великое прошлое.

Да в этом прошлом можно ведь и действительно лестную правду найти. Что бы напомнить в связи с 6-м июня, что на Восточном фронте воевали три четверти войск фашистской Германии? Вот это и был бы краткий, но исчерпывающий комментарий к одному из событий Второй мировой войны. Нет, надо было придумать каких-то русских вождей французского Сопротивления.

Это равносильно тому, как в годы застоя пытались сделать главным героем войны начальника политотдела 18-й армии полковника Брежнева, а главным ее событием - не Сталинград и не Курск, а действия этой армии на так называемой Малой земле - некоем полуострове около Новороссийска, кажется. Это воспоминание, действительно, дает подходящую модель для понимания и характеристики нынешней ситуации в России: великая держава, оказавшаяся на малой земле. Так ведь большую-то землю не отнимал у вас никакой дядя Сэм: сами профукали.

Принято считать, что такие настроения потенциально опасны: настроения подданных недавно могучей страны, которая как-то враз потеряла свое могущество. Самый расхожий пример такой опасности - история Германии после поражения ее в Первой мировой войне. Параллель ее с нынешней Россией кажется тем более уместной, что тогдашняя Германия (как и сегодняшняя Россия), в сущности, не была в этой войне разбита. То есть поражение, конечно, было, сама же Германия и запросила мира; но, в отличие от второй войны, не было поражения как разгрома, краха, катастрофы. Армия германская тогда в принципе осталась не разбитой, а только оттесненной к границам самой Германии; просто сама страна не могла больше вести войну, она истощила свои ресурсы. Поэтому всё последующее воспринималось немцами не как закономерное последствие проигранной войны, а как предательство, измена, навязанное извне унижение. Таким унижением был Версальский мир - и в самом деле несправедливый, главное - ненужный, как выяснилось, самим победителям, чреватый шансом новой войны, которая, как всем известно, и воспоследовала. Как ни старался американский президент-идеалист Вудро Вильсон умерить рвение союзников по коалиции, но его обошли; прежде всего французский радикальный премьер-министр Жорж Клемансо, этот, как его называли, тигр Франции. Историки давно уже пришли к заключению, что Версальский мир был одной из самых крупных, если не крупнейшей, дипломатической катастрофой в истории человечества. Забыли завет Бисмарка, который учил, что побежденного соперника нужно не добивать, а привлечь на свою сторону, начав по возможности мягким миром. Может быть, потому и не вспомнили Бисмарка, что он был немец?

Всё-таки на Западе на этом уроке кое-чему научились, и после второй войны именно так, по-бисмарковски и повели себя победители, сумев интегрировать Германию (Западную) и Японию в собственную систему, сделать их своими союзниками. Да и Советский Союз, как можно судить, повел себя соответствующим образом по отношению к Восточной Германии, сделав из нее в октябре 1949 года, то есть всего через четыре с половиной года после войны, так называемую Германскую Демократическую Республику и введя ее равноправным членом в пресловутый социалистический лагерь.

Повторим еще раз: несомненно, все победители во второй мировой войне усвоили уроки предыдущей победы, уроки злосчастного Версальского мира. Но тогда, сразу после подписания этого мира, ситуация была прямо противоположной. С немцами никто не считался, Германию действительно унижали с каким-то сладострастием. Достаточно вспомнить оккупацию Рейнской области французами, причем не сразу после войны, а некоторое время спустя, по какому-то сейчас уже забытому поводу. Тогда-то не забывали дать понять немцам, что они - второго сорта люди, не стоящие дипломатических церемоний.