Андрей Буровский - Всё, что вы хотели знать о евреях, но боялись спросить

Но ведь не это главное. И для крестьянина, извозчика, грузчика в порту, портного, разносчика, мелкого торговца чтение книг раскрывает новые горизонты. Пусть он навсегда так и останется этим самым крестьянином или портным, но в его жизни будут присутствовать нечто высшее, какие-то отвлеченные духовные интересы. Это расширяет его личность, изменяет сознание, делает его намного более сложной и многогранной личностью. То самое раскрытие потенциала, пусть не приложенное к зарабатыванию на жизнь.

Часто приходится слышать, что образование «было недоступно» крестьянам или мещанам мелких городов России еще в начале XIX в. А почему, собственно, так уж и «недоступно»?! И почему оно так вот «недоступно» для всех вообще крестьян и людей тяжкого труда во всем мире, во все времена?!

Евреи в качестве испанских и французских крестьян делают совершенно то же, что крестьяне-христиане. Точно так же пашут и сеют, подрезают ветки и окучивают плодовые деревья, подвязывают виноградные лозы, таскают корзинки с фруктами и овощами, давят сок и т. д. И коз они пасут, и коров доят — точно так же. Но их головы заняты не только доением, подрезанием и вскапыванием.

Никто не мешал испанцам и каталонцам тоже учиться читать и писать. Прямой необходимости не было — но ведь были периоды, когда люди отдыхали от ежедневного тяжелого труда. Были выходные дни и праздники. Были долгие зимние вечера, когда ветер со Средиземного моря свистит над городками, задувая свечу. Были периоды летней жары, когда можно было отвлечься от вскапывания и прополки огородов, а убирать урожай еще не время.

Это время можно было потратить на чтение книг и на обсуждение прочитанного — а можно было на танцы, вино, веселье. А кто-то тратил и на запойное пьянство. Если евреи находили время и силы на чтение — могли найти и все остальные.

Точно так же и горожане. Граждане Древнего Новгорода до покорения его Москвой были грамотны практически поголовно. В том числе и водоносы, огородники, гончары и Плотники. Ведь никто не мешал этим людям заниматься чем угодно и распоряжаться своими жизнями, как они считают более правильным.

Если почти не знали грамоты жители Владимира и Чернигова — то вовсе не потому, что образование было им совершенно недоступно.

Еще в начале XX в. основная масса русского и украинского народов оставалась необразованной. Не могли учить грамоту и читать книги? Тяжелая жизнь так замучила? Но почему тогда образование стало вполне доступно «миллионам жителей гнилых местечек, старьевщикам, контрабандистам, продавцам сельтерской воды, отточившим волю в борьбе за жизнь и мозг за вечерним чтением Торы и Талмуда»? [83] Хейфец М. Время и место (еврейские заметки). Париж: Третья волна. 1983. С. 44.

Ведь совершенно очевидно, что особых условий для учения этим старьевщикам и продавцам сельтерской воды никто не создавал. Это они тратили на учение свое время, кровное время, свободное от мелочной торговли. Не на питье водки, а вот на чтение Талмуда.

Иудаисты верят, что Господь Бог избрал еврейский народ, чтобы выковать из него некий новый тип человека. Именно так они трактуют свои отношения с Богом. Для того, мол, Бог заключал договор с Авраамом, гонял евреев по пустыне, посылал пророков, заставлял выполнять заповеди…

Не знаю, как насчет Бога, лично мне он ничего по этому поводу не сообщал. Но вижу очень хорошо: евреи и сами выковывали новый человеческий тип. Уже самым фактом грамотности евреи создали общество с новыми качествами своих членов независимо от их рода занятий.

Интересно, что евреи вообще придают культуре очень большое значение. Самые крупные, ведущие культурологи России и Европы, — евреи. Лотман, Вейнберг, Каган, Рабинович, Барг, Спивак, Клейн… Самое полное определение культуры в современной культурологи дано как раз П. И. Вейнбергом: «Отношение к самому себе, другим людям, обществу, живой и неживой природе, которое проявляется в практической деятельности и передается новым поколениям путем воспитания» [84] Вейнберг П. И. Человек в культуре Древнего Переднего Востока. М., 1986. С. 14. .

Это отношение надо было изменить, чтобы стать поголовно грамотными (что и произошло в Вавилонии). А потом поголовная грамотность уже сама влияла на это массовое отношение.

Что же пришлось изменить? В первую очередь — саму религиозную основу иудаистской цивилизации. Иудаизм.

Христианство тоже создает тип активного, деятельного человека. Для нас идеал находится вне мира. Идеал — только у Бога. Материальный мир и в том числе сам человек весьма далеки от совершенства. Сравнивая мир с идеалом, христианин стремится если и не привести его к полному совершенству (что невозможно), то хотя бы приблизить к идеалу.

Сравнивая с идеалом самого себя, христианин вынужден делать вывод о своей греховности и делать принципиально то же самое — совершенствовать себя самого. Ведь в человеке, как мы верим, сталкивается высшее, божественное, и тварное, то есть животная, природная сущность. Тварное и божественное борются, и свободная воля человека определяет, что же именно в нем победит.

Христианство формирует в человеке некую тревожную черту, которой, похоже, начисто лишен язычник. Если мир — арена вечной схватки дьявола и Бога, то ведь никто заранее не сказал, что добро непременно победит. И уж конечно, оно не победит без участия людей… В том числе и без твоего личного участия. Мир требует постоянного внимания, постоянных усилий, постоянного усовершенствования. Христианин просто обречен принимать постоянное участие в созидательной работе и озираться вокруг в постоянной тревоге: а не происходит ли вокруг чего-нибудь неподходящего?! Чего-то, что требует его вмешательства, чтобы устроить божий мир хотя бы чуть более разумно?

Но если сравнить христианина с иудаистом, тут же выясняется: христианин — типаж все-таки более спокойный.

Ведь в мире присутствует Бог. Дух Святой разлит в мире, и мир хоть в какой-то степени, но благ и свят. Он совсем неплохо устроен и никак не оставлен Богом.

В мире уже был Мессия, и он недвусмысленно сказал, что еще придет в мир перед концом. Причем концом, который ничего особенно плохого не сулит ни уже умершим, ни дожившим до конца времен. Грядет суд, и каждый из нас получит по заслугам… Так что же мешает вести себя так, чтобы не вызвать Божьего гнева? Кроме того, Господь милостив. Мы — не только Его творения. Мы верим, что душа — от Бога. Бог присутствует в нас.

Устами Своего Сына Бог сказал людям, что мы — Его дети и что Он милостив к нам. Бог говорил с нами в понятных нам терминах: «Кто же, если сын попросит у него хлеба, даст ему вместо хлеба камень? И если попросит рыбы, кто же даст сыну вместо рыбы змею» (Матф 7.9–10).