Игорь Рабинер - Как Россия получила чемпионат мира по футболу – 2018

– Но что Россия может противопоставить той же Ан глии с ее «Уэмбли», «Эмирейтс», «Олд Траффорд», «Сити оф Манчестер», «Стэмфорд Бридж» и другими супераренами, а также блестящей дорожной, гостиничной и прочей инфраструктурой? На футбольном поле мы, оказалось, способны обыгрывать англичан, но тут-то как?

– Есть базовые условия проведения чемпионатов мира, которые, уверен, могут быть выполнены не только Англией, но и Испанией, и США, и Японией, и Китаем, и Россией. Почему бы и нет? Тем интереснее будет получить возможность для сравнения. Затем решение будет принимать комитет из 24 человек (в результате колоссального скандала – 22, но об этом позже. – Примеч. И.Р.). И эти люди будут свободны в своем выборе. Так что у России нет никаких оснований чувствовать себя обреченной.

– И все же: способна ли, по-вашему, Россия провести турнир масштаба чемпионата мира?

– Абсолютно уверен: способна! Послушайте: Россия – одна из главных стран мира. Это не просто большой, а огромный народ. И нет сомнений, что он может достойно организовать мировое первенство.

Высказались бы Платини и Блаттер столь определенно, не проведи мы финал Лиги чемпионов – или тем более организуй его неудачно? Сильно сомневаюсь.

Да и для российских инициаторов заявки решающий матч Лиги-2008 стал точкой отсчета, стартовой площадкой для чего-то большего. Доказательством тому – отрывок из моей беседы с Сорокиным и Джорджадзе.

Сорокин:

– Сама идея подать заявку на проведение ЧМ-2018 окончательно оформилась в конце 2008 года. После финала Лиги чемпионов мы рассматривали его как некое тестовое мероприятие, «входной билет» в мир выдвижения на самые крупные события.

Джорджадзе:

– Первую системную записку министру спорта для обоснования «наверху» идеи подачи заявки на ЧМ-2018 мы написали в сентябре 2008-го. Как раз когда Мутко назначил Сорокина гендиректором РФС. Помню, сидели в его кабинете…

Сорокин:

– Там была забавная коллизия. Письмо должно было пройти по инстанциям – а Мутко тогда был един в двух лицах: президента РФС и министра спорта. Формально Российский футбольный союз обращался в Министерство спорта – но все было облегчено тем, что обеими организациями руководила одна и та же фигура. И, «получив письмо» из РФС, Виталий Леонтьевич уже мог идти с ним дальше.

Тогда сразу решения о полномасштабном выдвижении не было принято, но предварительное одобрение мы получили. И это дало нам возможность от лица того же человека, только уже в качестве президента РФС, направить письмо в ФИФА с официальным подтверждением об участии России в борьбе за проведение ЧМ-2018. По-моему, это было в марте 2009 года. Но окончательно стало ясно, что мы ввязались в эту историю, только 5 мая, после показанного по ТВ обращения Путина к Мутко.

Джорджадзе:

– Мы были последней страной, которая официально подтвердила свое участие. Россия вступила в эту гонку с большим опозданием, у всех остальных было большое преимущество. Конкуренты начали за год, во всеуслышание объявив о том, что будут бороться за чемпионат мира.

Колосков:

– Да, Россия приняла окончательное решение заявляться в самый последний момент.

Вот так. Начали последними – закончили первыми, хотя верили в то, что все это – по-настоящему, на тот момент единицы. Нет, недаром еще в октябре 2008 года тогдашний главный тренер сборной России, бронзовый призер Euro-2008 Гус Хиддинк сказал мне:

– Считаю, было бы прекрасно, если бы Россия подала заявку на проведение ЧМ-2018. Пусть даже на данный момент стадионов для проведения такого турнира недостаточно – это можно наверстать. В стране, где интерес к футболу постоянно растет, главная потребность – хорошая инфраструктура и в первую очередь стадионы. Мы, люди, обладающие в футболе страны определенным влиянием, тоже несем за это ответственность.

У России есть все возможности, чтобы достойно организовать и провести мировое первенство. Я уже убедился: когда русские за что-то серьезно берутся, они забывают о своем эго, о зависти, объединяются и оказываются способны свернуть горы. Потенциал этой страны огромен, нужно лишь его реализовать.

Золотые слова. Вот только бы почаще нам, по выражению Гуса, «за что-то серьезно браться». Может, тогда бы и упомянутой им зависти к более успешным людям у нас в стране было бы меньше. Горькую правду ведь сказал в интервью «Спорт-Экспрессу» знаменитый актер и футбольный болельщик Михаил Ефремов, иронизируя над обещанием президента РФС Сергея Фурсенко: «Здорово, что в 2018 году мы будем чемпионами мира по футболу. Вот только зависти бы поменьше. Это основное чувство, которое двигает людьми в нашей стране».

Дай бог, чтобы чемпионат мира в России, прямое общение со всем миром, внимание и интерес всей планеты позволили многим нашим людям избавиться от зависти и других комплексов. И это будет даже важнее, чем новые гостиницы, дороги, аэропорты и стадионы.

Потому что человек всегда важнее любых технологий.

Письмо в ФИФА о намерении участвовать в выборах страны-хозяйки чемпионата мира – это одна тысячная того, что надо сделать стране, чтобы этот турнир получить. Более того – это не более чем «протокол о намерениях». Слова, но совсем не дела. И еще не поздно спрыгнуть с подножки набирающего ход поезда. О чем Блаттер мне в январском интервью 2009 года прозрачно намекнул: «Если выполнить какие-то требования окажется невозможным, заявку никогда не поздно отозвать».

Мутко:

– Да даже перед самым голосованием можно было сняться! Но ни на каком уровне ни разу за время заявочной кампании такая возможность не обсуждалась.

Сорокин:

– Теоретически остановиться можно было в любую секунду. Именно поэтому летом 2009 года отпали изначально поданные заявки Мексики и Индонезии. Лучше, конечно, прекращать борьбу, когда большие деньги еще не вложены в подготовку заявочной книги. Естественно, мы не хотели ввергать страну в серьезные траты, пока страна сама до конца не поняла, надо это ей или нет. За лето пришло осознание – надо. Это – всерьез и надолго. И с августа закипела работа.

Чернов:

– Решения, от которых уже нельзя отказаться, должны были состояться осенью 2009-го. А это наложилось на известные перемены в РФС (когда Мутко вынужден был уйти в отставку, оставшись лишь министром спорта, а его место с февраля 2010-го занял Сергей Фурсенко. – Примеч. И.Р.). Не сомневаюсь, что для Мутко это был период крайне тяжелого выбора. С одной стороны, футбол – его любимое детище, и выдвижение – пик его карьеры. С другой, он перестал быть президентом федерации и имел все возможности снять с себя ответственность за процесс, которым не мог больше управлять. Потому что, кто бы на самом деле ни рулил, для ФИФА официальный переговорщик со стороны страны один – национальная футбольная федерация. Поэтому представляю себе раздумья, которые одолевали Виталия Леонтьевича.