Игорь Рабинер - Как Россия получила чемпионат мира по футболу – 2018

– Была такая опасность. Если бы об этом четко знали в разных регионах, где проживают члены исполкома ФИФА – в Африке, Латинской Америке, Азии… Но как-то это прошло для них незаметно. И наши противники, к счастью, акцента на этом не сделали, хотя и могли. Это ведь всегда неприятно и настораживает – вроде договаривались с одним, а пришел другой.

Но главное, что Мутко, уйдя из РФС, остался членом исполкома ФИФА и министром спорта. Если даже у кого-то сомнения и возникали, все понимали, что он вышел на более высокий уровень. И негативных последствий для нас это не повлекло.

В среде футбольной общественности бытовало мнение о том, что работа по выдвижению страны на мировое первенство новому руководству РФС – абсолютно «по барабану». Ходили слухи, что была написана куча тезисов для Фурсенко, почему тот должен быть кровно заинтересован в получении ЧМ-2018 для России. Но тот якобы отмахнулся: «Мне это не интересно».

Косвенное подтверждение этому безразличию получили в свое время и мы, газетчики. В начале осени 2010-го «Спорт-Экспресс» открыл рубрику «Клуб-2018», в которой еще до голосования в Цюрихе выступили и Колосков, и Сорокин, и многие другие. Говорили детально, рассказывали то, что могли (а в случае с Колосковым – и больше) рассказать. Мой коллега сделал предложение поговорить и президенту РФС. Тот вроде и не отказался – вот только сказать ему оказалось практически нечего, поскольку к заявочному процессу отношения он практически не имел. И идея интервью с Фурсенко умерла, едва родившись.

Сейчас все прямого разговора на эту тему избегают. Когда спрашиваю Сорокина о степени участия Фурсенко, он отвечает:

– Три дня пребывания оценочной комиссии он был рядом, неотступно следовал за комиссией. Принимал участие в паре наших визитов. Присутствовал на презентациях в Дохе перед членами исполкома Азиатской конфедерации футбола и в Нью-Йорке перед членами исполкома КОНКАКАФ (конфедерации футбола Северной и Центральной Америки. – Примеч. И.Р.).

Вот только странное совпадение – пришел господин Фурсенко в РФС, и через две-три недели заявочный комитет вынужден был очистить помещение в Доме футбола на Таганке. Кабинет на шестом этаже расчищался для Дика Адвоката.

В заявочный комитет примерно через день приходил один из тогдашних руководителей футбольного союза (ныне он в РФС, да и вообще в футболе, насколько мне известно, не работает) и настойчиво интересовался: «Когда освободите кабинет?» У Сорокина в этот момент как раз была малярия, и его команде приходилось отбиваться от прессинга из последних сил.

Но верх цинизма заключался в другом. Некоторые новые люди из РФС приходили в защищавшийся, как Брестская крепость, заявочный комитет, и на голубом глазу говорили: «Да у вас Алексей вообще вряд ли оправится, вы без руководителя остались. Это болезнь на всю жизнь. Если Сорокин не умрет, то будет неполноценным».

В итоге «Россию-2018» из Дома футбола все-таки выселили. И ее сотрудники были вынуждены параллельно с самым напряженным периодом подготовки заявочной книги искать офис. Смотрели, снимали, переезжали… Вряд ли Фурсенко, уверенно выходя на сцену Цюрихского выставочного центра в торжественный момент получения Россией сертификата на право проведения ЧМ-2018, об этом помнил. А может – будучи стратегом и редко вдаваясь в детали – о том даже и не знал?

Сорокин, правда, фирменно дипломатичен.

– Вы потом здоровались с Фурсенко, руку ему пожимали?

– А почему нет? Лично он-то нам ничего плохого не сделал. Тот представитель, который приходил и говорил о моей недееспособности, мог действовать по собственному усмотрению. Скорее всего Сергей Александрович не знал об этом.

Связаны с участием президента РФС в заявочном процессе, как оказалось, и комичные эпизоды. В Нью-Йорке на конгрессе КОНКАКАФ во время перерыва Фурсенко не пожелал отдыхать. Обуреваемый жаждой деятельности, он, рассказывают, остановил в коридоре темнокожего джентльмена в костюме и долго ему по-английски что-то втолковывал. Глава нашего футбольного союза принял этого человека за Джека Уорнера, члена исполкома ФИФА от Тринидада и Тобаго. А это якобы был… официант. Но действительно очень на Уорнера похожий. И одетый почти так же…

Мутко, которого, мягко говоря, не заподозришь в симпатиях к Фурсенко, тем не менее находит в себе силы публично не сводить счеты.

– Насколько усложнила работу «России-2018» смена руководства РФС посреди заявочной кампании, и оказывало ли ведомство Фурсенко помощь в вашей работе? – спрашиваю министра спорта.

– Да нисколько не усложнила. Ну, какие-то проблемы возникали и доходили до ФИФА – тогда нужно было пояснять. Все-таки одним из крупнейших «получателей» чемпионата мира является именно национальная федерация или ассоциация. Это она – член ФИФА, она несет полную ответственность за взятые обязательства и их последующее выполнение. Как правило, заявочные кампании и создаются федерациями вместе с правительствами. Изначально у нас было так же: в момент подачи заявки я возглавлял РФС, Сорокин был его генеральным директором.

Когда ситуация изменилась, кампанией удалось полностью заниматься заявочному комитету – а РФС включать в процесс, когда нужно. Например, когда в Россию приезжала оценочная комиссия. Футбольный союз всегда был рядом, оказывал ту меру помощи, которая была нужна с учетом его громкого статуса национальной федерации.

И все же Мутко не выдержал.

– А так… Я еще по инерции принимался в ФИФА как президент РФС. И до сих пор так же. Определяющим было и остается то, что я – член исполкома.

– Как прокомментируете то, что спустя пару недель после прихода Фурсенко заявочный комитет вынужден был покинуть свой офис в Доме футбола?

– Знаете, не хотелось бы возвращаться ко всем этим моментам. Пришло новое руководство РФС, с новыми взглядами. Дело не только в отказе от помещения (мы не обратили на это ни малейшего внимания), но и в полной смене курса развития футбола. Система «осень-весна», другой тренер сборной, исполнение гимна перед матчами чемпионатов, смена герба… Они все это почему-то посчитали приоритетным.

У нас была принята стратегия развития футбола до 2020 года, и в исполкоме ФИФА эту программу, глубоко продуманную, оценили по достоинству. Мы ведь тоже говорили о возможном переходе на «осень-весну» – но после 2015 года, когда уже для этого была бы готова инфраструктура. Все делалось бы постепенно, профессионально, а не с наскока. Да, я понимаю, у вас свои взгляды. Но в уже реально существующую и работающую программу можно было бы внести коррективы – и не более того. Но она вообще куда-то пропала, оказалась не нужна! Что ж, у людей новый курс. Пусть работают.