Игорь Рабинер - Как Россия получила чемпионат мира по футболу – 2018

В итоге и тринидадец, и камерунец резко переменили тональность высказываний. Уорнер начал рассуждать о том, как много Английская футбольная ассоциация делает для развития футбола в странах третьего мира. Хаяту же заметил: «Я умею отделять зерна от плевел, и программа “Панорама” на мое отношение к английской заявке не повлияет. У меня в голове наступила полная ясность». Какая именно ясность, африканец предпочел не уточнять, но из логики его слов многим показалось: английская.

Зря показалось. Оба в итоге проголосуют за Россию. Но подозреваю, что именно те встречи и заявления побудят «Англию-2018» сделать громкие заявления о том, что ее предали. Дескать, целая группа членов исполкома при личном общении дала английским боссам обещание проголосовать за туманный Альбион – а на деле поступила иначе.

Чернов рассказывает:

– Дело в том, что однажды у англичан эта модель «финишного штурма» сработала. Я это хорошо знаю, поскольку Москва выдвигалась на ту самую Олимпиаду 2012 года, которую получил Лондон.

Так вот, они привезли в Сингапур на финальное голосование премьер-министра Тони Блэра. Он был там единственным человеком такого ранга. И не просто был, а за одну только последнюю ночь встретился с шестью (!) членами МОК, что на самом-то деле запрещено. Но он встретился – и Лондон победил. Может, они и в этот раз решили так поступить – тем более что советником заявки на ЧМ-2018 у них являлся Себастьян Коу, глава заявочного комитета Лондона-2012.

Такие встречи действительно важны: как говорил Штирлиц, запоминается последнее. Но это могло оказать влияние на членов исполкома ФИФА только при одном условии: если бы люди еще не определились, как это было в случае с членами МОК. Но там-то – сто с лишним человек, а здесь – 22! И каждый из них к последним дням уже был связан обязательством. По крайней мере на первый тур. Который, как показала история с англичанами, можно и не пройти…

– Англичане здорово активизировались, – поделился я 1 декабря своими впечатлениями с Колосковым. – Поможет ли им та же встреча Кэмерона и Бекхэма с Блаттером за столь короткий срок до голосования?

– Не поможет. Встреча с Блаттером носит чисто формальный характер: очевидно, что он уже определился. С другой стороны, публичность этих встреч способна повлиять на членов исполкома. Если не в первом, так во втором или третьем турах. Когда роль могут сыграть уже самые маленькие нюансы.

– Складывается впечатление, что российская делегация ведет себя достаточно пассивно.

– Это только впечатление. Никакой пассивности на самом деле нет. Я прилетел во вторник (30 ноября. – Примеч. И.Р.) – и сразу поехал в отель к членам исполкома ФИФА. Виталий Леонтьевич (Мутко) с ними находится и общается постоянно. На нашем уровне работа не прекращается ни на минуту.

Что ж, различная тактика сторон после этих слов Колоскова стала еще более понятной. Россияне работали тихо, без пыли и шума, англичане же – громко, с шиком-блеском, максимально «пиаря» каждую свою акцию. Публичная составляющая у британской заявки вообще была куда более акцентирована, чем у остальных.

И та же сверхактивность Кэмерона кого-то могла восхитить, а кому-то, напротив, показаться не более чем желанием наверстать упущенное. Пусть Бекхэм и приводил красивую аналогию с футбольными матчами, которые зачастую выигрываются на последних минутах, игра на поле и заявочная кампания – все же совсем разные вещи. И во втором случае фундамент под победу, как показала жизнь, закладывался куда раньше.

Хотя на букмекеров энергетика Англии произвела впечатление. Еще днем 1 декабря – даже в течение нескольких часов после того, как стало известно о неприезде Путина, – фаворитом, причем даже в британских конторах – являлась Россия. С небольшим отставанием шла Англия, с более весомым – Испания с Португалией. Это я тоже попросил прокомментировать Колоскова.

– Не знаю, из чего исходят букмекеры, – ответил он. – Лично я исхожу из более реалистичных данных – проведенной нами работы. И она мне подсказывает, что мы на правильном пути. Ситуация остается благоприятной для нас, мне кажется, есть определенный задел. Правда, небольшой – один-два голоса.

Тем не менее вечером 1 декабря, около 23.00 по московскому времени, букмекерские расклады отчего-то резко переменились. В авторитетной конторе William Hill котировки на победу России резко возросли (то есть вероятность нашей победы сократилась) – до двух к одному. Испанцы с португальцами так и остались аутсайдерами – 5:1, а вот Англия вышла в явные фавориты – 11:8.

Теперь выясняется, что вся эта атмосфера воздействовала не только на нас, репортеров, но даже на Андрея Аршавина. Спрашиваю его:

– Сами-то верили, что мы получим чемпионат мира? И если поверили, то в какой момент?

– (после паузы ) Честно? Я больше в это верил, когда находился вне Англии. И когда оставалось больше времени до самого голосования. А чем меньше оставалось этого времени – тем меньше, как мне казалось, шансов. Просто мало информации знал! Когда прилетел в Швейцарию, мне сказали, что у испанцев уже точно семь голосов. А англичане привезли того, этого, они знают тех-то и тех-то членов исполкома…

Я подумал: ох! А у нас ни связей нет, ни русскоязычной диаспоры в исполкоме – в отличие от тех же испанцев (смеется). Словом, сомнения были конечно же. С другой стороны, оттого и интереса больше. Это же соревнование: начинаешь – и уже очень хочется выиграть.

На мой взгляд, сами финальные презентации не так важны, как договоренности между функционерами, обязательства, которые страна заявляет перед ФИФА задолго до самого голосования. Но это не означало, что презентацию перед глазами всего мира не нужно отработать здорово, на максимуме. И мы готовились…

Колосков – человек куда более искушенный в аппаратных делах, чем Аршавин. И у него в отношении презентации возникло совсем иное ощущение:

– В то, что мы выиграем, поверил после нашей презентации. Ей аплодировали все. И фильму про мальчика Сашу, и прекрасному выступлению Андрея Аршавина, и фантастической речи Елены Исинбаевой. В случае с выступлением Мутко на английском языке, бесспорно, сработал эффект неожиданности. Прежде он по-английски мог произнести не более двух-трех фраз, а тут – целая речь, сопровождавшаяся еще и шутками. Как только презентация завершилась, я увидел реакцию членов исполкома и с этого момента уже не сомневался, что победа – наша. Если кто-то еще немножко колебался, то после презентации больше всех оваций сорвали мы. Когда она закончилась, многие члены исполкома повернулись ко мне и показали даже не один, а два больших пальца вверх.