Игорь Рабинер - Как Россия получила чемпионат мира по футболу – 2018

Всего не расскажешь. Но ведь в том, что я говорил именно так, был особый шарм. Многие вещи, признаюсь, мы умышленно сделали. Когда репетировали, я несколько раз выступил перед советником, старался сказать как можно лучше. И тут советник остановил меня: «Стоп. Я вас прошу, больше ничего не трогайте. Надо именно так!» Ну кого бы удивило, если бы я вышел и на относительно чистом английском выступил?

– То есть где-то свой акцент вы усиливали даже намеренно?!

– Ага. Надо же показать, что ты, готовя эту речь, сверхусилия приложил. Что это для тебя определенный барьер, степень огромного уважения к вам, членам исполкома ФИФА…

Вот оно, какое откровение-то. Впрочем, будем справедливы: сильно занижать свой уровень английского Виталию Леонтьевичу не требовалось.

Он и сам этого не скрывает. И уже приведенная мною ранее фраза из интервью «Спорт-Экспрессу» исчерпывающе говорит о давлении, под которым он работал: «Я понимал: если мы проиграем, то все свалят на мой “оксфордский” английский». А вот еще одна красноречивая реплика уже из нашего разговора для книги:

– При всей поддержке председателя правительства я прекрасно понимал: если не получим чемпионат мира – будет то же самое, что после Ванкувера. Бесконечные проверки, жесточайшая критика, повсеместные обвинения, что все мы неправильно сделали… Так сейчас и в Англии происходит, и в Испании. Это нормально. Кто занимается публичной деятельностью – должен быть к этому готов. Волков бояться – в лес не ходить. Хотя, конечно, неприятно. Но намного неприятнее этого – проигрывать. Я уже много лет в спорте, и при этом как ребенок расстраиваюсь каждый раз, когда моя команда или мои спортсмены уступают…

Эта сохраненная свежесть чувств, не позволившая Мутко зачерстветь, превратиться в автомат, выжать из себя все эмоции, и позволила ему так выступить в Цюрихе на чужом языке, зато от своего сердца, что не проникнуться этим было невозможно.

В интервью «СЭ» наутро после победы спрашиваем Сорокина:

– Вы рассказывали, что к работе привлечены специалисты по дикции. А как в таком случае быть с Виталием Мутко, чья искренность очаровала всех, но вот английское произношение… На что тут был расчет?

– Во-первых, человек, занимающий высокий пост в мировом футболе и не говорящий регулярно по-английски с коллегами, всегда завоевывает симпатии, когда делает над собой усилие. А все знают, что это действительно усилие: если ты не владеешь языком, то взять и начать публично говорить на нем по-настоящему сложно. Это усилие все должны как минимум уважать. И сработало!

– Контраст с вами бросался в глаза.

– Задача же не в том, чтобы сравниться с выпускником лингвистического университета! Задача – приятно удивить. И проникнуть в самую душу принимающих решение. С этим мы справились.

Готовился к своей речи Мутко около двух недель. Утром и вечером это было обязательным пунктом программы министра. Читал жене, дочкам, водителю. Шофер – тот ничему не удивлялся, и без того немало в жизни повидал. Жена поддерживала. Дочки, по словам Мутко, по-английски, смеялись взахлеб.

Мутко рассказывает:

– Звонишь дочкам. «Маш, послушай, как я говорю: “Dear President Blatter, colleagues from executive committee!”» Хохочет. Достал их всех!

В интервью «Советскому спорту» министра спросили:

– Волновались, когда выступали?

– Практически нет. Но на всякий случай надел очки – переживал, что могу пропустить из-за нервов слово-другое. Зрение за последние два года серьезно подсело… Но вроде ничего не пропустил. Сам только убрал пару слов из выступления. Там после приветствия Блаттера и членов исполкома было написано: «Good afternoon!» Но я подумал: я же всех видел уже с утра, так зачем еще раз здороваться?

На сцене старался не думать о том, что на меня смотрят миллионы. Это было самым главным – отрешиться от всех прямых трансляций, а говорить только для тех, кто сидит передо мной.

– Какими буквами была написана ваша речь – русскими или английскими?

– Я уже видел в Интернете листок, на котором якобы была написана моя речь – Сорокин показывал. Утверждаю ответственно: это фальшивка! На моем листочке речь в трех видах: на английском, на русском и транскрипция: английские слова русскими буквами. Читал по-английски. С чтением у меня на самом деле особых проблем нет – документов уже много изучил. А насчет произношения… У всех по-разному жизнь складывается. Я родился в сельской местности – какой там был английский? Никакого. Да и потом времени выучить толком не находилось.

А вот теперь пути обратно нет. Хотя после заседания ко мне члены исполкома подходили, подшучивали: «Виталий, а почему Томпсон? Давай мы тебе будем уроки давать! Дорого не возьмем!»

Когда Мутко «в ударе», любой Comedy Club может, как выражается современная молодежь, «нервно курить в сторонке». Выходишь после таких его рассказов в великолепном настроении – словно с концерта первоклассного юмориста. Ну вот послушайте еще один отрывок из рассказа министра в интервью «Советскому спорту»:

– Интересно, а что сказал Блаттер (после презентации и речи Мутко)?

– Блаттер удивился: «Виталий, объясни, зачем мы тебе предоставляем переводчика? Ты же отлично знаешь английский!» Я попытался рассказать про наш фильм «Джентльмены удачи», где герои учили на даче английские слова: «Девушка? – Чувиха! – Нет, герл». А Хмырь потом планирует свое будущее: «Могу снег чистить, кирпичи класть или этим… переводчиком. Английский я знаю». Не знаю только, понял ли Блаттер…

А вот короткометражный фильм про мальчика Сашу Денисова, во сне забивающего гол итальянцам в финале чемпионата мира, Блаттер понял – и запомнил – отлично.

Выяснилось это уже весной 2011 года, когда президент ФИФА приехал в Москву. Во время встречи с журналистами он вдруг заговорил о хоккее, чемпионат мира по которому в тот момент проходил в Словакии. И упомянул об Александре Овечкине, назвав его «суперигроком» и «настоящей звездой». Его тут же не упустили возможности спросить:

– В российском футболе нет звезд такого уровня?

Блаттер ответил в своем шутливом – под стать Мутко – стиле:

– В России много сильных игроков, но я бы не стал никого выделять. Хотя постойте… На презентации вашей заявки в Цюрихе мне запомнился один молодой парнишка…

– Аршавин? – купились на блаттеровский трюк репортеры. И швейцарец торжествующе завершил репризу:

– Нет, не Аршавин, хотя он неплохо играет за «Арсенал». Того мальчика звали, кажется, Саша. Он еще сверху по вагону бежал. Не забывайте: к 2018 году вам таких надо вырастить целую команду!