Роман Сенчин - Тува

Снимаешь его с крючка, и сердце бьется в груди, руки дрожат, будто поймал не рыбу, а ценного пушного зверька.

Хариус и ленок считаются самыми чистыми рыбами верхнего Енисея. Их едят обычно слабосолеными, иногда прямо во время рыбалки — почистят, выпотрошат, посыплют солью — и готово. Некоторые любят хариуса с душком — специально дают ему слегка (бывает, и не слегка, а так, что рядом находиться невозможно) подтухнуть.

…Давно я уже не рыбачил на реке, не ловил не то что хариуса, но даже и пескаря. У родителей в деревне есть пруд с карасями, но это скучноватая ловля, как и сам карась — скучноватая рыба. Хариусов, ленков покупаю на рынке в Минусинске. И когда за ужином едим эту покупную рыбу, с грустью, но грустью сладковатой, вспоминаем наши давние рыбалки, забавные случаи (например, как приехали на речку Элегест большой компанией, мама забросила первой и тут же вытащила крупного хариуса, а потом сколько ни бросали, не меняли снасти, ни у кого ничего не поймалось); вспоминаем поездки по Туве, поля, красные от клубники, голубые от ягод кусты жимолости, ведра напоминающей икру брусники, грибы в кадках… Тянет в Туву.

Родители живут недалеко от нее — каких-то триста с небольшим километров, но вряд ли в нее еще попадут: страшно увидеть дорогие места, потерянные, ставшие чужими. Страшно возвращаться туда, где прошла жизнь.

Я бываю в Туве раз в несколько лет; а чаще на московской кухне разворачиваю карту, путешествую по ней. Взгляд ползет на юг от Кызыла. В этом направлении мы с родителями в основном ездили на нашей оранжевой Рыжульке.

Дорога, ведущая в сторону Монголии, является частью трассы Красноярск — Госграница. Асфальт подновляется, и машины мчатся с огромной скоростью. Правда, грузовиков сейчас на трассе почти не бывает, да и вообще движение не очень интенсивное. Лишь в выходные летом много машин — люди едут купаться на ближайшие к Кызылу озера — Хадын и Дус-Холь (Сватиково).

Лет двадцать назад до этих озер, расположенных в полусотне километров от столицы Тувы, добраться было непросто. Небольшой отрезок проселочной дороги вблизи озер становился ловушкой для автомобилей, и нередко приходилось или помогать вытаскивать из песка чужой «Москвич» или «Жигуленок», или упираться руками в раскаленный солнцем зад своей машины, добавляя ей силенок для форсирования опасного участка. Нынче буксующий автомобиль встречается редко — то ли моторы стали мощнее, то ли пески уже не такие злые…

Степью окружающую Хадын, а особенно Сватиково, природную зону сложно назвать. Скорее, это полупустыня, песок которой еле-еле сдерживают редкие кусты караганника, еще какие-то чахлые колючие растеньица. Однажды, бродя неподалеку от Сватиково (озеро названо по фамилии предпринимателя начала прошлого века, который пытался добывать здесь соль), я обнаружил шарики с иголками, очень напоминающие кактусы. Потом искал их изображение в словарях и справочниках растительного мира Тувы, но не нашел. Есть здесь и кусты с синими мясистыми листьями.

Озеро Хадын — большое и очень популярное у любителей плавать. (В Енисее особенно не покупаешься даже в июле — вода холодная.) Оно слабосоленое, говорят, состав воды очень напоминает морскую. Но мне скучно находиться на Хадыне — берега пологие, пейзаж унылый. Куда интересней маленькое Сватиково, находящееся километрах в трех западнее Хадына, за небольшим барханным перевальчиком. Сколько я себя помню, Сватиково прочат скорое высыхание. (Тем более что неподалеку есть еще две-три котловины, где когда-то были такие же озера; в одной их них еще сохранилась влажноватая грязь.) И действительно, трудно представить, что под палящим солнцем эта «лужица» может долго протянуть. Спасают ее крошечный ручеек бьющего на берегу источника и, видимо, ключи на дне самого озера.

На южной стороне — несколько пансионатов. В конце 1990-х почти все они были заброшены, полуразобраны на дрова, но сейчас многие восстановлены. Хотя отдыхающих не столько, сколько было в 1970-е и 1980-е годы. Тогда озеро сплошь, кроме болотистого северного берега, окружали палатки, тенты, машины «дикарей». В пансионатском городке работала столовая, был кинотеатр, вечером устраивались шумные танцы.

Но жить здесь долго (хотя бы месяц) кажется невозможным. Воздух напитан солью озера, солнце печет по шестнадцать часов в сутки (темнеет поздно — горы далеко). Вокруг песок, колючки и. изможденные, обгорелые тела. Сватиково считается лечебным, чуть ли не чудодейственным, сюда едут из разных мест России, путевки купить очень трудно. Но, глядя на людей, часто очень больных на вид, в лечебные свойства как-то не очень верится — подсознательно хочется видеть на курорте этаких античных полубогов. Поэтому, наверное, я любил проводить время подальше от остальных, радовался, когда на моем месте — «у пальм» — было свободно.

«Пальмы» — несколько растущих на западном берегу ив. Это единственные деревья в округе, не считая посаженных людьми и потому вечно полумертвых топольков возле пансионатов. Озеро рядом с «пальмами» очень удобно для купания — не мелкое, глубина увеличивается постепенно, дно напоминает ступени лестницы. Как раз здесь в воде очень много веселых, деятельных «бекарасиков» — крошечных рачков артемий. Считается, что в столь соленой воде ничто живое существовать не может (по насыщенности солью Сватиково не уступает Мертвому морю), но эти рачки существуют и, кажется, неплохо себя чувствуют. Каждого заходящего в озеро они окружают, изучают его кожу, особенно интересуются ранками и царапинами, вьются вокруг них — лечат.

За «пальмами» начинаются барханы, по которым тянет погулять, обследовать никем, кажется, не изведанную землю. Но стоит пройти километра два по песку — ноги устают, голова даже в кепке тяжелеет от солнцепека, и приходится возвращаться к озеру, прятаться в тень.

К месту тут будет сказать, что чуть южнее Кызыла, сразу за взлетно-посадочными полосами аэропорта есть и самая настоящая пустыня — участок голых песков. Но и здесь удивительный контраст — среди них растет черемуха с крупными, мясистыми ягодами. Мы часто забирались сюда, чтобы набрать несколько ведер черемухи, которую не сравнить с лесной. Вкуснющая, ароматная. (Черемуха в Сибири очень популярна — ее перекручивают на мясорубке вместе с косточками, пересыпают сахаром и хранят в банках. И просто можно есть, и пироги начинять; делают черемуховую муку (лучше всего — грубый помол), которую добавляют в пироги и торты. До сих пор сладко становится во рту, когда вспоминаю название этого места — Щёлы.

(Захотелось узнать, что именно обозначают «Щёлы». После продолжительных поисков в Интернете нашел: «Местечко Шол русские называют Щёлами. Шол — это довольно широкая, возвышающаяся над окрестностями гряда песков, дюн и барханов, протянувшихся на юго-юго-восток от села Сукпак до озера Дус-Холь». Есть еще и речка Малая Щёла (Большой ни в Интернете, ни на карте я не обнаружил), протекающая как раз в тех местах и теряющаяся в песках. Может быть, ее воды и подпитывают корни черемухи.)