Дэниэл Тризман - История России. От Горбачева до Путина и Медведева

Короче говоря, подавляющее большинство русских выступает за демократию, в частности за демократию с мощной исполнительной властью. Значительное количество не находит свое правительство полностью демократическим; скорее они рассматривают его гибридом, который часто оказывается неэффективным и коррумпированным, в котором последние выборы были лишь частично свободными и справедливыми. И все же россияне видят прогресс в течение последнего десятилетия и не согласны с западными учеными и активистами, которые считают, что на их свободу сильно посягают. Напротив, большинство убеждены, что свобод стало больше, но вместе со снижением социальной солидарности, законности и взаимного доверия. Они надеются, что прогресс на пути к демократии будет продолжаться, и связывают такое изменение с действующим режимом.

Эту картину нельзя считать полной, поскольку остается много вопросов. И все же мнения россиян лучше проясняют ситуацию, чем простая характеристика свобод как недемократических. А западные доброжелатели оставляют свои попытки простимулировать демократию в России в несколько новом свете. После 2004 года цель углубления российских политических свобод стала в значительной степени отождествляться с понятием революции. Грузинская «революция роз» и украинская «оранжевая революция» вдохновили сторонников демократии на Западе, и как кажется, прокатились более широкой волной достижений по всему региону. Для тех, чьи взгляды связаны с революцией, нежелание российской молодежи делать свое дело стало разочарованием. «Скорее всего, в России не произойдет драматической революции в ближайшее время», – пришли к выводу двое ученых в конце 2005 года, потому что «многие россияне просто слишком неоднозначно относятся к демократии, чтобы осуществилась любая правдоподобная революция».

Россияне надеются, что прогресс на пути к демократии будет продолжаться, и связывают такое изменение с действующим режимом.

Но действительно ли они неоднозначно относятся к демократии? Или все потому, что они не разделяют энтузиазма интервьюеров по поводу революционных сценариев? Или они сомневались, что это сделало бы Россию более демократической, если бы они попытались захватить власть у избранного президента (незаконно и, возможно, жестоко борясь с вооруженными до зубов милиционерами), который оставался чрезвычайно популярным? С 2005 года увеличились сомнения относительно того, какая из революций, в Грузии или в Украине, сделает прорыв. Но для западных наблюдателей в 2005 году казалось, что молодые россияне, которые выражали скептицизм по поводу «оранжевой революции» (и 89 % ответивших, что они не хотят чего-либо подобного в России), должны быть либо безразличными, либо обманутыми со стороны искаженного курса Кремля.

В экономике русские признают реальность свободного рынка. Но они скучают по государству, которое они считали честным, эффективным и способным регулировать жесткую конкуренцию, наблюдаемую ими вокруг себя. Только 24 % опрошенных хотели бы вернуться к плановой экономике советского стиля. А еще меньше (15 %) выступили за чистую рыночную экономику. Самый популярный выбор, за который выступили 47 %, это смешанная экономика, сочетающая и рынки, и планирование. Большинство россиян хотели бы быть защищены щедрым государственным социальным обеспечением, которое гарантировало бы рабочие места и регулировало бы цены на продукты питания, топливо, жилье и коммунальные услуги, – что-то вроде шведской модели 1960 года. Они не хотят слышать, что эта модель даже в Швеции больше не работает настолько эффективно.

Это был болезненный переход, который не стал легче при виде бросающегося в глаза и заметно расходующегося богатства. Около 65 % россиян думают, что они находятся в самом низу по распределению доходов. Они считают, что приватизация была глубоко несправедливой; 81,5 % россиян выступают либо за ренационализацию приватизированных предприятий, либо по крайней мере требуют, чтобы владельцы «выплатили стоимость приватизированных активов». И это не странно для русских. На самом деле, доля россиян, выступивших в пользу пересмотра приватизации в России, ниже, чем в среднем по посткоммунистическим государствам; в 16 из 28 таких стран, включая Венгрию и Словакию, еще более высокий процент населения хотел бы в некотором роде переделать приватизацию. В Хорватии и Македонии только 6 % думают, что активы должны быть просто оставлены в руках своих новых владельцев.

Внутри современного российского общества можно выделить три группы людей, три настроения. Во-первых, есть те (в основном это пожилые люди, но и не только), которые живут с большой ностальгией. Для этого есть своя материальная база. Многие получают пенсии, которые до сих пор не достигли своего уровня, который был до начала переходного периода. Здесь есть и чисто психологический аспект. Они возмущаются, когда говорят, что обстановка, в которой они достигли совершеннолетия, полюбили, поженились и воспитывали детей, песни и реклама, ритуалы и кампании – все это было противной ложью, которую сейчас неприятно вспомнить. Их воспоминания были девальвированы, как и их банковские счета.

Во-вторых, есть формирующийся средний класс, имеющий посудомоечные и стиральные машины отечественного производства, компактные автомобили и один мобильный телефон на человека, они решительно настроены на то, чтобы их развлекали, они также аполитичны, чтобы преуспеть. Наконец, есть много людей, кто живет одним днем, – прагматики в силу необходимости, если не сказать прагматики убеждения, которые приспособились к новому миру, которые хотели бы верить, что они тоже принадлежат к среднему классу. Они всегда против, завистливы, измучены борьбой, но время от времени все еще надеющиеся, неискренние, сделавшие множество уступок и которые в стабильном мире будут винить себя или судьбу, прикрываясь алиби перехода.

Большинство россиян обеспокоены новыми реалиями. Тем не менее, если посмотреть со стороны, из-за пределов России, то доминирующим настроением является беспокойство. Россияне чувствуют угрозу со стороны Соединенных Штатов, имеющих глобальную миссию, стремящихся к расширению НАТО, поддерживающих революции в бывшем Советском Союзе и иногда пугающих своей политической полемикой. В списке стран, считающихся «наиболее недружественными и враждебными по отношению к России», США занимает второе место, выбранное 45 % респондентами, уступая лишь Грузии с 62 %. Почти две трети россиян говорят, что их страна имеет «все основания опасаться стран Запада, входящих в НАТО». В сентябре 2008 года 68 % заявили, что вступление Украины в НАТО будет представлять собой «серьезную угрозу» или «некоторую угрозу» для безопасности России, и 74 % сказали то же самое о Грузии.