Дэниэл Тризман - История России. От Горбачева до Путина и Медведева

Невзлюбив Черномырдина, Ельцин решил кардинально все изменить в марте 1998 года. Он уволил верного слугу и заменил его другим молодым реформатором, на этот раз протеже Немцова из Нижнего Новгорода – Сергеем Кириенко. С конца 1997 года финансовый кризис в Азии угрожал и России, новое правительство все лето отчаянно пыталось заставить крупные субъекты предпринимательской деятельности платить больше налогов. Учитывая Думу во главе с коммунистами, находящуюся в решительной оппозиции с реформаторами, и враждующих с Кремлем олигархов, у реформаторов было несколько вариантов. В августе рынок рухнул и правительство допустило снижение курса рубля, объявив о вынужденной реструктуризации своих облигаций по краткосрочному займу и моратории на выплаты по внешнему долгу отечественными банками. Через месяц цены подскочили на 38 %. Ельцин, испугавшись возвращения экономической нестабильности, уволил Кириенко. После того как Дума отказалась снова утвердить на должность Черномырдина, он неохотно взял на должность премьер-министра своего бывшего начальника разведки и министра иностранных дел Евгения Примакова. Несмотря на то что у него были хорошие отношения с коммунистами, Примаков не распорядился о чрезмерном расточительстве, которого хотели многие из них, и инфляция быстро утихла.

С самого начала своего второго срока Ельцин искал преемника, которому смог бы доверить продолжение реформ. Весной 1999 года или примерно тогда, как сам пишет, он убедился, что Владимир Путин, бывший разведчик и глава Федеральной службы безопасности (он сам назначил его на этот пост), годится на эту роль. Тем не менее, когда в апреле 1999 года уволили Примакова, он выбрал своим преемником другого верного ветерана службы безопасности – Сергея Степашина. Примаков, чья популярность возрастала, объединился с московским мэром Юрием Лужковым, чтобы подготовить заявку на президентство. Окружение Ельцина опасалось их обоих и было полно решимости предотвратить появление кого бы то ни было во власти. Когда Степашин повел себя слишком неуверенно в борьбе с ними, Ельцин его уволил и назначил на эту должность Путина, на этот раз человека «с перспективами», как сам выразился.

Ельцин искал преемника, которому смог бы доверить продолжение реформ.

В главе 3 я расскажу, как Путин, ответив силой на вторжение в Дагестан чеченских боевиков и бомбардировку нескольких жилых домов, привлек к себе общественное внимание. Чтобы противостоять Примакову и Лужкову, Кремль создал новую политическую партию, которая с одобрения Путина заняла второе место на декабрьских выборах в Думу. Ельцин, теперь уверенный, что Путин сможет выиграть, если в скором времени провести президентские выборы, решил уйти в отставку и в канун Нового года со слезами на глазах выступил с прощальным обращением к россиянам. Передав ядерный чемоданчик Путину и пообедав с министрами безопасности, Ельцин сказал своему преемнику: «Береги Россию», – и передал Кремль в его руки [27].

«Этот человек, – писал Горбачёв в своих воспоминаниях, – был разрушителем по натуре». Генерал Александр Лебедь согласился: «Он не мог остаться в памяти людей как великий строитель. Он войдет в историю как разрушитель». Это стало избитой фразой, все говорили, что в политике Ельцин знал, как все разрушить, а не воссоздать. Он был инженером-строителем, действительно совершившим погром; эдаким человеком-бульдозером, который снес до основания советское государство, точно так же, как в Свердловске по приказу Андропова он разрушил исторический особняк, в котором была убита последняя царская семья.

На самом деле через десять лет после того, как он покинул свой пост, возникает тревожный вопрос: почему Ельцин не сделал большего для того, чтобы разрушить аппарат тирании, оставленный советской властью? Не было никаких жертв, никаких комиссий по установлению истины, не открывались архивы КГБ. Служба безопасности пережила расколы и воссоединения, неоднократно менялось ее название, но мало что действительно изменилось. В 1992 году новобранцы все еще изучали работу Феликса Дзержинского и обучались по учебникам 1970-х и 1980-х годов. В милиции не было и малейшей реструктуризации. Даже сообщения о том, что милицейские подразделения подрабатывали охранниками у мафии [28], не поколебали официальное безразличие. Что касается военных, тысячам генералов было разрешено продолжить планирование отражения массивного освоения территории НАТО, так как их оружие поржавело, боевая готовность снизилась, а офицеры были деморализованы: им несколько месяцев не платили зарплату, они так и жили во временном жилье, поэтому с садизмом мстили призывникам-подросткам.

Вместо того чтобы устроить реорганизацию или переподготовку, Ельцин думал, что сможет лично руководить силовыми структурами и использовать их для демократических целей. Он посещал военное начальство, присутствовал на длительных застольях, где звучали многочисленные тосты, и раздавал им медали, продвигал по службе, основными критериями успешности которой были не достижения, а преданность. Он назначил своих преданных друзей на руководящие должности, этот подход был ослаблен его ужасным суждением о его близких соратниках.

Ельцин думал, что сможет лично руководить силовыми структурами и использовать их для демократических целей.

Было ли возможно что-то большее? Некоторые осведомленные наблюдатели думали, что да. Журналист Евгения Альбац, которая провела много времени на Лубянке как член одной парламентской комиссии, обнаружила беспорядок в рядах старой гвардии, цепляющейся за единственную надежду: если бы Горбачёв или Ельцин были достаточно смелыми, чтобы покончить с КГБ осенью 1991 года, они бы не встретили серьезного сопротивления. По ее мнению, можно было установить правительственный контроль, и бывший КГБ, строго подчиненный другим правительственным учреждениям, подвергся бы судебному разбирательству. Несколько помощников Ельцина согласились, что в конце 1991 года КГБ был деморализован и готовился к самоликвидации. Вместо этого Ельцин назначил руководителем КГБ своего собутыльника – и вскоре некоторые прежние полномочия комитета были восстановлены.

Ельцин явно испытывал внутренние противоречия. Его отец был приговорен к каторжным работам ОГПУ Сталина. Во время визита в Варшаву он стоит на коленях перед польским священником и возлагает венок к мемориалу 20 000 польских офицеров и других убитых сталинским НКВД под Катынью в 1940 году. Он создает комитет, который освободил 4,5 миллиона российских жертв политических репрессий. И все же, когда правительственная комиссия предложила ликвидировать службу безопасности, это «вызвало тираду» Ельцина, которая была направлена на запугивание председателя комиссии. Во время встречи в 1992 году его советник Галина Старовойтова подняла вопрос о возрождении КГБ. Их дружбе пришел конец. Впоследствие он ее вытеснил.