Дэниэл Тризман - История России. От Горбачева до Путина и Медведева

Некоторые депутаты, представляющие отдельные округа, показали нежелательную независимость. Уверенный в том, что всегда сможет подобрать под себя оппозиционных лидеров, Кремль предпочитал систему, например, закрытого списка пропорционального представительства, применяемую партийными лидерами. Чтобы маленькие партии держать в стороне, порог мест был увеличен с 5 % до 7 % голосов по стране.

Нервничая из-за оппозиции, власти ужесточили правила проведения уличных шествий и усложнили процедуру созыва национальных референдумов. При Путине демонстранты часто объединялись, их арестовывали. Партиям, находящимся в немилости у Кремля, было отказано в регистрации, а газеты предупредили, чтобы не делали о них никаких сообщений. «Если нет партии, – объяснил представитель правительства, – невозможно о ней ничего написать». Вместе с «Единой Россией» правительство установило дисциплину. Законодатели-новички партий были вызваны в Кремль, по словам одного из них, их отругал помощник Путина за то, что «они вели себя, как будто они избранные представители», и дал указание «просто голосовать, как сказали». Более затруднительные процедуры регистрации были введены для неправительственных организаций, а официальная Общественная палата, созданная для обсуждения социальных вопросов и представлявшая собой «гражданское общество», состояла из людей, придерживающихся умеренных взглядов.

Даже судебная система, которую Путин как юрист, казалось, так страстно начал реформировать, все сильнее подчинялась Кремлю. Процедура возбуждения уголовных дел в отношении судей упростилась. Хотя они и назначались пожизненно судейской коллегией, состоящей в основном из других судей, президент выбирал председателя каждого суда, который распределял дела между судьями, решал кадровые вопросы, влияя на продвижение по карьерной лестнице и мог возбуждать разбирательства по причине их увольнения. Такие назначения были проверены бывшим санкт-петербургским коллегой Путина Виктором Ивановым. В 2005 году двое судей обвинили главного судью Москвы, что он их уволил, потому что они сопротивлялись давлению подчиниться властям. В 2008 году первый заместитель председателя Высшего арбитражного суда заявила, что кремлевский чиновник сделал ее повторное назначение зависимым от изменений антиправительственного постановления. В одном отношении судьи действительно продолжали следовать предсказуемым правилам: они по-прежнему оправдывали только 1 % обвиняемых в уголовных преступлениях.

Авторитарным был скорее стиль правления Путина, чем само государство.

Критики видели в такой концентрации власти схожесть с авторитарным государством. Однако то, что было авторитарным, было скорее стилем правления Путина, чем самим государством. Он изменил формальные политические институты сравнительно мало. Когда позже у него были голоса, чтобы внести поправки в конституцию, он почти педантично отказался это сделать. Значительные изменения правил, которые действительно имели место, например, при назначении губернаторов и введении пропорционального представительства в думских выборах, вряд ли бы означали тиранию, а многие новшества, которые подвергались резкой критике в России, отражали основные черты, найденные во многих респектабельных демократиях (см. главу 10). Более строгие законы устанавливали штрафы за получившие широкое распространение акты экстремизма и уполномочивали агентов спецслужб уничтожать террористов за рубежом. Но по большей части не разработкой авторитарных институтов, а применением и злоупотреблением своими полномочиями была довольна команда Путина в преобладающих демократических рамках. Уверенные в общественной поддержке, они не выказывали должного терпения по отношению к оппозиции и не стремились к честной игре.

Разумное объяснение Путина по поводу такой централизации власти очень простое: было жизненно важно обеспечить порядок и восстановить эффективность государства после потрясений 1990-х годов. Только сильное централизованное государство могло защитить население и привести к экономической модернизации.

Но разве бюрократия действительно стала более эффективной и безопасной для населения? Государство, безусловно, возросло. За восемь лет, которые Путин находился на посту президента, было принято на работу около 363 000 чиновников, в основном это были федеральные агенты, базирующиеся в регионах. Правоохранительные органы росли как грибы после дождя. В США было двое судей и прокуроров на десять тысяч жителей. Когда к власти пришел Путин, в России было восемь судей; когда он ушел с поста – их стало 14. Расходы федерального бюджета на сотрудников правоохранительных органов и национальной безопасности выросли с 4 миллиардов долларов в 1998 году до 26 миллиардов долларов в 2007 году.

Несмотря на этот приток ресурсов, большинство признаков говорят о том, что государство стало не более, а менее эффективным. Меньше, чем при Ельцине, было построено жилья, проложено дорог, водопроводов и газопроводов. Число действующих государственных школ и общественного транспорта уменьшалось. Реформирование систем образования и здравоохранения неоднократно откладывалось. Только 22 % россиян считают, что было меньше коррупции и воровства среди руководства страны при Путине, чем при Ельцине; 71 % думают, что все было на том же уровне или даже больше. Глава Следственного комитета Министерства внутренних дел сказал, что число преступлений, связанных с коррупцией, удвоилось в период между 1997-м и 2007 годом. Что касается безопасности граждан, мало кто видел какие-либо улучшения. Каждый год при Путине намного большее число респондентов сообщали, что работа правоохранительных органов ухудшилась, а не улучшилась, и еще больше человек ответили, что ухудшилась их личная безопасность. Хотя к официальной статистике преступности необходимо относиться с крайней осторожностью (см. главу 10), она рисует сходную картину. Количество преступлений, зарегистрированных при правлении Путина – 3,1 миллиона в год, при Ельцине – 2,6 миллиона. Между тем количество обвинительных приговоров за зарегистрированные преступления снизилось с 0,36 при Ельцине до 0,31 при его преемнике.

Путин ворвался на политическую арену на фоне волны паники, вызванной терроризмом, и пообещал обеспечить безопасность. На самом деле при Путине страна перенесла свои самые кровавые происшествия. В октябре 2002 года группа, состоящая в основном из чеченских боевиков, захватила театр на Дубровке в центре Москвы во время исполнения мюзикла «Норд-Ост» и пригрозила всех взорвать. В сентябре 2004 года группа боевиков захватила школу, полную детей, в северо-осетинском городе Беслане. Как минимум 129 человек погибли во время первого захвата и минимум 334 человека, многие из которых дети, погибли во время второго захвата. Оба раза федеральные войска штурмовали захваченные места и были позже обвинены в том, что очень много человек погибло. После Дубровки председатель Московского городского комитета по здравоохранению сказал, что почти все жертвы погибли не от рук террористов, а от газа, который распылял спецназ для обезвреживания боевиков. После случая в Беслане местные жители говорили, что многие были убиты войсками спецназа, штурмовавшими школу. По данным опроса, проведенного в 2006 году, 52 % респондентов согласились, по крайней мере частично, с тем, что «бездействие и халатность» со стороны властей способствовали такому большому количеству погибших в результате террористических захватов на Дубровке и в Беслане.