Judith Levine - Вредно для несовершеннолетних

Не знала Дайэн и о том, что южная Калифорния была эпицентром целого общенационального движения. Репортер «Сан-Диего таймс юнион» Марк Зауэр предвидел, что истерия вот-вот грянет. В начале 1990-х годов он присутствовал на проходившей в городе Сан-Диего «конференции по сексуальному злоупотреблению», на которой психолог Тони Кавана Джонсон и социальный работник Ки Макфарлейн представили свою работу о «детях, которые растлевают». Он был поражен. «Сначала они констатируют, что никаких исследований нет, что мы, на самом деле, ничего не знаем о сексуальном поведении нормальных детей, - вспоминал он в интервью, которое дал в 1996 году. - А потом вытаскивают диаграммы в форме "пирогов" и разные графики и битый час определяют эту новую аномалию. И все конспектируют, как бешеные».

Макфарлейн набила руку на откапывании «растления» там, где его и в помине не было. В лос-анджелесском Международном детском институте, где она и тогда еще продолжала работать, Макфарлейн возглавляла команду, проводившую допросы 400 детей для печально известного суда над «Макмартином», которая «обнаружила», что 369 из них были жертвами странных ритуалов «сатанистского использования», в том числе анального изнасилования, нанесения увечий животным и похищения через секретные туннели, ни одно из которых не подтвердилось. Джонсон пустила в оборот неологизм «дети, которые растлевают», в 1988 году, работая вместе с Макфарлейн в ее институте над Программой поддержки абузивно-реактивных детей (SPARK), которая до сих пор продолжает лечить несовершеннолетних «растлителей».

Как и во время предыдущей «чумы», пророки этой утверждали, что ее масштабы огромны, но мы их не замечали, потому что не смотрели. «[Дети-растлители] вызывают в нас чувство неловкости, - писала Макфарлейн в «Когда дети растлевают», - такой неловкости, что до недавнего времени нам приходилось отрицать их существование и/или преуменьшать поведение. Мы называли их поведение "исследованием" или "любопытством", пока они не становились достаточно взрослыми для того, чтобы нам было удобно назвать его тем, чем оно является на самом деле: сексуальным злоупотреблением другими детьми. Кто они? - продолжала она. - До настоящего времени не многие стали объектами нашего внимания». В одной статье в «Лос-Анджелес уикли» было написано, что, по утверждениям специалистов, от 80 до 90 процентов таких преступлений никогда не выявляются. Ни «специалисты», ни автор статьи не приводили никаких подтверждений этих цифр. Вскоре, однако, цифры появились, сгенерированные вечным двигателем расширяющихся определений «злоупотребления», породивших поправки к уголовным кодексам, в результате которых участились аресты и появились новые «доказательства» эпидемических масштабов явления. Хотя маловероятно, что сексуальное поведение несовершеннолетних радикальным образом развернулось в насильственную сторону в последнее десятилетие, в 1994 году Министерство юстиции США зарегистрировало десять тысяч «Других насильственных сексуальных преступлений», совершенных несовершеннолетними (в них не входит насильственное изнасилование [«forcible rape» - это выражение в английском языке используют, чтобы отличить «настоящее» изнасилование от «statutory rape» - «изнасилования по закону», т.е. от секса по согласию с лицом, не достигшим возраста согласия данной юрисдикции]), что на 65 процентов больше, чем в 1985 году.

Эта вольная гипербола - и разросшаяся полицейская активность - оказались хороши для бизнеса. В середине 1990-х годов каталоги литературы по «злоупотреблению детьми» уделяли все больше и больше страниц этому юному девианту, и значительная часть этих публикаций, как и публикаций Джонсон, издавалась на деньги авторов, то есть не проходила рецензирования коллегами-учеными в университетских издательствах и профессиональных журналах. Плодились учебные кассеты и симпозиумы, и стоили они недешево: в 1996 году одна такая аудиокассета продавалась за пятьдесят долларов; сегодня допуск на двухдневный семинар обходится в несколько сотен.

В 1984 году еще не было программ для лечения таких детей. Макфарлейновская SPARK была основана в 1985 году. Десяток лет спустя в базе данных вермонтского Фонда за более безопасное общество значились 50 программ стационарного типа и 394 программы амбулаторного типа для детей младше двенадцати лет с «сексуальными проблемами поведения» и более 800 программ для подростков. Когда я спросила одного экспонента на большой конференции по сексуальному злоупотреблению, почему его массачусетский стационар для подростков с проблемами, просуществовавший к тому времени 90 лет, незадолго до того тоже учредил у себя такую программу, он сказал, что судьи все менее и менее склонны направлять несовершеннолетних правонарушителей на общую реабилитацию, предпочитая упекать их прямо в тюрьму. Но, без сомнения, отчасти благодаря шуму, поднятому такими людьми, как Макфарлейн, суды стали с большей охотой направлять юных сексуальных преступников на программы сексуальной терапии. «Откровенно говоря, - сказал он мне, - это было коммерческое решение».

Вся эта активность основывалась на почти полном вакууме эмпирических данных о том, что дети на самом деле делают в сексуальном плане (выше я использовала слово нормативный , но, честно признаться, при скудности тех данных, которыми мы реально располагаем, в этом слове не намного больше содержания, чем в слове нормальный ). Терапевты в большой степени полагались всего лишь на несколько исследований, особенно на исследование психолога Уильяма Фридриха из клиники Майо в Рочестере, штат Миннесота, который опросил около 880 матерей на Среднем Западе на предмет того, какое сексуальное поведение они наблюдали у своих детей в возрасте от двух до двенадцати лет. Пол Оками, доктор психологии, который тогда был научным сотрудником Университета южной Калифорнии и первым начал критиковать этот диагноз в профессиональной литературе, сухо заметил, что трудно найти менее надежный источник информации о детском сексе, чем рассказы матерей. За подробностями диагностирования большинство этих новых специалистов обращались к джонсоновскому контрольному перечню детских сексуальных поведений, в котором они были разделены на три категории: «естественные»; те, которые должны вызывать у наблюдателя тревогу; и те, при виде которых ребенка следует немедленно тащить к врачу. Для детей от старшего дошкольного возраста до четвертого класса школы, например, «взгляды на гениталии, ягодицы, груди взрослых» находились в колонке «Естественные и ожидаемые», однако « прикосновения/пристальные взгляды на гениталии и т.д.» были помещены в список «Проблематичные», а « исподтишка или насильно прикасается к гениталиям» было под рубрикой «Требуют профессиональной помощи». Эти определения, мало того что произвольны, были основаны на выводах, полученных из наблюдений 1980-х годов, настолько слабых и тавтологичных, что им самое место где-нибудь в «Стране чудес»: «В то время как в настоящее время не существует норм того, что есть нормальное сексуальное поведение детей, - писала Джонсон в 1988 году, - проявленные поведения ... ведут к тому, что мы категоризируем их как находящиеся за пределами нормального диапазона сексуальной активности для их возрастной группы».