Judith Levine - Вредно для несовершеннолетних

Последнее было просто чудесным материалом для СМИ. «Семьи, которые разодрал в клочья Интернет! - так объявил свой сегмент о Ковальских Пович, придавая телепередаче ее типично гиперболическую силу. - Я имею в виду, он здесь, он вокруг нас, он - везде!» Для прокуроров, которые, судя по всему, были полны решимости послать сигнал другим онлайновым негодяям, Дилан был как нельзя кстати в качестве показательного примера. «Проблема данного случая - в использовании компьютеров сексуальными хищниками для эксплуатации детей, - заявил федеральный прокурор Арнольд Хафтейлен, отвечая на вопросы репортеров со ступенек здания федерального суда после вынесения приговора Дилану. - В Интернете - там просто эпидемия хищников». Адвокат Дилана неоднократно заявлял, что, если бы эти молодые люди познакомились не в онлайне, не было бы такой шумихи, и его клиент отделался бы гораздо более мягким приговором.

Зона опасности

«Точно так же, как вы не позволили бы вашему ребенку играть одному в городском парке три часа подряд, - предупреждал некий сержант полиции читательниц одного из женских журналов, - вам не следует позволять ему играть одному в Интернете». Но такие предупреждения звучат иронично, потому что они теряют всякий смысл, как только ребенок становится достаточно взрослым, чтобы считать, что он лучше знает, где и с кем ему играть. Ибо если вашему «ребенку» тринадцать или четырнадцать, он, вероятнее всего, будет играть один в городском парке, вполне возможно с друзьями, которых вы не знаете и которых вовсе не обязательно одобрили бы, если бы узнали. Подростки, у которых есть деньги, колеса и желания, требующие удовлетворения, всегда находятся в движении между домом и улицей, между детством и взрослостью. А «опасность», как пишет антрополог Мэри Дуглас, «лежит в переходных состояниях».

Законы о возрасте согласия, которые берут свое начало в британских Вестминстерских статутах конца тринадцатого века, являются попыткой внести безопасность в эту зону опасности путем прочерчивания четкой линии между детством и взрослостью и криминализации, в «изнасиловании по закону», нарушения взрослым этой линии. Закон полагает младшую партнершу категорически неспособной сказать «да» или «нет» сексу. Поскольку она по определению бессильна - как лично, так и юридически - сопротивляться либо добровольно отдать свою «добродетель», государство, которое видит свой интерес в том, чтобы хранить эту добродетель, сопротивляется за нее.

Хотя теперь мы считаем чем-то само собой разумеющимся, что такие законы основаны на принципе, что несовершеннолетние имеют особое право на защиту, первоначально объектом защиты был не сам ребенок, а ее девственность, которая считалась собственностью отца. «Жертва» всегда была женского пола, и даже в 1981 году Верховный суд подтвердил конституционность криминализации секса с девочками при отсутствии криминализации секса с мальчиками. Верховные судьи отметили больший риск секса для девочки, связанный с возможностью беременности, но не б ольшую дискриминацию девочки, заключающуюся в том, что она полагается никогда не желающей секса. Несколько лет назад законы штатов стали включать и мальчиков как потенциальных жертв «изнасилования по закону». Но, частично потому, что молодым женщинам столь свойственно заниматься сексом с мужчинами, которые старше их как минимум на три года, частично потому, что уголовные дела за «изнасилование по закону» часто возбуждаются по поводу беременности, в огромном большинстве таких дел речь идет об отношениях взрослого мужчины с несовершеннолетней женского пола. Далее по списку идут добровольные гомосексуальные отношения между мужчинами и несовершеннолетними мужского пола, которые, возможно, рассматриваются нашей культурой как феминизированные.

Закон кодифицирует живучую сексистскую идею: что в сексуальных отношениях есть только один желающий партнер - мужчина. На романтическом языке мы называем его соблазнителем, а ее совращенной, или падшей, женщиной; на современной помеси готической метафоры с социобиологическим жаргоном он хищник, она добыча; на юридическом языке он преступник, она жертва. Во всех трех вариантах один виноват, вторая невинна. Возраст, особенно когда разница в возрасте между партнерами невелика, часто служит подменой других презумпций относительно пола. Мужчине позволяется желать, но также он подозревается в том, что сексуально хищен по своей мужской природе и поэтому заслуживает морального осуждения. Если он старше, он заслуживает уголовного осуждения.

Конечно, молодых женщин насилуют: почти все жертвы изнасилований - женского пола, а более половины жертв изнасилований в стране - моложе восемнадцати лет, по данным Министерства юстиции. Чем моложе девушка и чем больше разница в возрасте между ней и ее старшим партнером мужского пола, тем больше вероятность, что она чувствует принуждение к тому, чтобы согласиться на половое сношение с ним, во всяком случае в первый раз.

Однако «изнасилование по закону» - это не тот секс, жертва которого говорит, что не хотела его. Это тот секс, которого она хотела , но про который взрослые считают, что она только думала, что хотела, потому что слишком мала, чтобы знать, что не хотела. Тем не менее девочки-подростки упорствуют в том, чтобы выражать свои собственные желания. «Если он виноват, то и я виновата», - заявила своим родителям одна шестнадцатилетняя из Эль-Пасо, когда те пригрозили донести в полицию на ее двадцатилетнего бойфренда, о чем она поведала в разговоре со мной. Поскольку успех уголовного дела в суде зависит от согласия «жертвы» свидетельствовать против своего любовника, что среди подростков весьма редко встречается, многие прокуроры признают, что понятие-оксюморон «изнасилование по согласию» делает преследование, а тем более выигрыш таких дел крайне проблематичным занятием.

«Интернетный Ромео» и Джульетта, лишенная вожделения

История Дилана и Хезер в точности соответствовала культурным кодам, вписанным в закон, как, впрочем, и заключенным в них противоречиям. Не было сомнений в том, что Дилан совершил преступление как взрослый, но действовал он, как подросток: алчущий, импульсивный, безответственный, отчаянный. Хезер, которая тогда училась в восьмом классе, вела себя, именно как агрессивно-вызывающий младший подросток: не слушалась родителей, прогуливала школу и сбежала из дому. Тем не менее с Диланом она сотрудничала в нарушении закона. И она делала то, что делают взрослые: занималась сексом.

Помимо этого и помимо предыстории Дилана и описаний семьи Хезер в распоряжении СМИ было очень мало сведений как о нем, так и о ней, либо не было вовсе. Его семья избегала общения с прессой, а ее семья признавала, что не знала о нем практически ничего. Не имея фактов, СМИ пересказывали мелодраму о «девочке, заманенной по Интернету», в чем им помогала семья Хезер. Полиция рассказывала сюжет триллера, с хорошими парнями и плохими парнями и насилием, выскакивающим из-за каждого угла.