Юрий Мухин - ГосБЕСЫ. Кровавая гэбня и «живой труп»

Если бы эти «профессионалы» сохраняли хладнокровие, то поодиночке без проблем выехали бы из Рязани. Но они, перетрусив, стали звонить в Москву, хотя не только «профессионалам», но и дураку было бы понятно, что после начала их поиска междугородные телефонные разговоры будут прослушиваться. Более того, разговор с московской ФСБ они вели не кодируясь, практически открыто, в связи с чем их немедленно вычислила подслушивающая разговор обычная телефонистка. Взрывчатку, замаскированную под мешки с сахаром, умудрились спрятать не на продовольственном складе среди мешков с сахаром, а на складе боеприпасов, где сахар и не захочешь, а бросится в глаза. И т. д. и т. п.

Удивительный кретинизм проявило руководство ФСБ. Это азбука: в любых подобных операциях должна тщательно прорабатываться легенда на случай провала. Разве трудно было Патрушеву (да и много ли это ума требовало) зарезервировать номер своего приказа об учениях, чтобы в случае провала дать такой приказ задним числом? Ведь после провала все руководство ФСБ бекало и мекало, не зная, что сказать, и явно показывая, что взрывы домов – это их рук дело. И вот эти трусливые кретины охраняют государственную безопасность России! Это смешнее, нежели анекдоты из Интернета…

Теперь вернемся к общему свойству бюрократического аппарата, т. е. системы управления, в которой подчиненных поощряют и наказывают начальники. Раз созданный, этот аппарат сделает все для того, чтобы его не только не упразднили, но и не сократили. Наоборот, он будет создавать или выдумывать себе работу с тем, чтобы как можно больше расшириться. Это тоже имеет начало в сути аппаратной службы. Поступает в спецслужбу молоденький лейтенант. Он что, и на пенсию хочет уйти лейтенантом с окладом лейтенанта? Нет, конечно, он хочет стать как минимум полковником, но полковниками хотят стать все, а должностей полковников мало. Что делать?

Вот тут, к сожалению, нет недостатка в решениях этого вопроса. В распоряжении бюрократического аппарата масса способов имитировать свою полезность, свою загруженность работой.

К примеру, можно выдумывать себе никому не нужную работу, а любой пустяк превращать в проблему огромной важности, для решения которой требуется много людей. Пугать высокое начальство, в нашем случае – государство, этими проблемами и требовать увеличить данной спецслужбе штат, ассигнования и т. д. А с увеличением штата растет, разумеется, и количество желанных генеральских и полковничьих должностей.

Давайте с этой точки зрения рассмотрим в качестве конкретного примера дело Андрея Соколова. В 1998 г. он написал на стене возле Ваганьковского кладбища лозунг «Зарплату рабочим!» и на памятнике на символической могиле Николая II на этом кладбище взорвал ночью (чтобы никто не мог пострадать) небольшой заряд охотничьего пороха. Это даже не вандализм, хотя кассационные инстанции в конце концов так квалифицировали это преступление. Поскольку могила не настоящая, а памятник над ней не охранялся государством. Это в худшем случае хулиганство, если не обращать внимания, зачем это было сделано и соответственно на статью 39 УК РФ «Крайняя необходимость», которая не считает преступлением действия, направленные на пресечение более тяжкого преступления. А мошенничество с зарплатой в данном случае было более тяжким преступлением, нежели хулиганство.

Раньше, когда правоохранительные органы действительно боролись с преступностью, от следствия и суда требовалось проводить суд в сжатые сроки после совершения преступления и открыто, поскольку приговором по данному преступлению предотвращали аналогичные преступления. Между прочим, в связи с требованием скорости следствия и суда была введена и норма срока давности, т. е. если суд не удается провести в течение определенного для каждого преступления срока, то его вообще не проводят – бессмысленно, поскольку приговор по такому делу уже никакое преступление не предотвратит. А теперь посмотрим, как развивалось дело Андрея Соколова с точки зрения этого основополагающего принципа правосудия.

Андрей не скрывается, его задерживают, и он сразу же и с готовностью во всем сознается, поскольку данный акт является предметом его гордости. Если бы дело происходило в каком-либо захолустном Заплюйске, в котором отсутствует местный отдел ФСБ, то милиция на следующий же день привезла бы Соколова к судье и судья назначила бы ему 10 суток, чтобы не разбираться, является ли мошенничеством невыдача зарплаты. И предоставила бы Соколову возможность бесплодно жаловаться на себя в кассационные инстанции и в газеты. Такой суд был бы заведомо несправедлив, но принцип правосудия – быстрота и наглядность – был бы соблюден.

А теперь посмотрите, как это происходит в Москве, в которой на Лубянке кормятся тысячи паразитов Федеральной службы безопасности. ФСБ возбуждает против Андрея дело по обвинению его в терроризме и радостно начинает вести следствие целых 2 года! А что расследовать, если все было известно в первый же день? У меня нет материалов того дела Соколова, но мы публиковали страницы из 30 томов дела на Губкина, который в это же время сидел под следствием по обвинению в насильственном захвате государственной власти. Так там на многих страницах шли протоколы допроса Губкина, в котором следователи Федеральной службы безопасности настойчиво пытались выяснить, откуда коммерсант Губкин взял 100 долларов, чтобы сделать своей жене подарок к дню рождения в тысяча каком-то году. Какое это имеет отношение к захвату власти в России – к тому, в чем Губкин обвинялся? А никакого, но если держать подследственного годами в следственном изоляторе, то надо же время от времени подшивать в его дело какие-то новые бумаги, чтобы создать видимость работы? Так и с Соколовым. Продержав его 2 года в тюрьме, провели закрытый суд, т. е. поправ наше пресловутое «правосудие» и Конституцию по всем статьям. Почему?

Потому, что у настоящих борцов с преступностью задача искоренить преступность, в связи с чем они проводят суд скорый и открытый. А у российских судов и Федеральной службы безопасности задача обратная – самим вместе с преступниками паразитировать на обществе, на налогах, собираемых с населения. Ведь Андрей Соколов, которого с 19 лет ФСБ таскает по тюрьмам, за свою жизнь не имел заработка, чтобы нормально содержать собственную семью. Но как только его арестовали, он стал кормить десятки капитанов, майоров, полковников в ФСБ. Поскольку на время следствия над Соколовым они получили оправдание тому жалованью, которое они получают и прожирают, а как же – они ведь следствие ведут по делу о терроризме, и их служба и опасна, и трудна!