Юрий Мухин - ГосБЕСЫ. Кровавая гэбня и «живой труп»

Распространение газет и книг имеет особенности. Газету купят и прочтут уже в силу того, что ее привыкли покупать. Но книге нужна реклама, книге для распространения нужно, чтобы о ней написали газеты и заговорило ТВ. Не важно как – хорошо или плохо.

Совершенно очевидно, что режим заинтересован в замалчивании книги Коржакова, тем не менее желтая пресса вынуждена была о ней написать, поскольку Коржакову начала давать рекламу зарубежная и оппозиционная пресса. И совершенно очевидно, что желтой прессе было бы выгодно отвлечь чем-то внимание читателей от этой книги. Смотрите, чеченцы уже давно публично расстреливают, и все молчали. Но вдруг при очередном расстреле все страшно всполошились – и Дума, и Генпрокуратура, и «президент». Из пальца высосали «проблему» и кудахчут о ней по всем каналам.

А я, казалось бы, дал желтой прессе прямо-таки подарок в руки: книга Коржакова о Ельцине, и я написал о Ельцине. Для отвлечения читателей от Коржакова можно было бы наехать на меня («Мерзавец!», «Провокатор!», «Идиот!» «Куда прокуратура смотрит?!» и т. д.), а заодно и на всю оппозиционную прессу, и для разнообразия – на нашу трахнутую постоянным перепугом Думу. Можно было бы вытащить на экраны «экспертов» с фотографиями, которые бы и дураку объяснили, что Мухин тронулся умишком, совсем ослеп паршивец, что Ельцин на всех фотографиях одинаков и т. д. И рассказ Коржакова о том, что Ельцин обмочился в самолете, перекрылся бы более значительной темой – а был ли жив он тогда вообще? Так почему же желтая пресса этого не сделала? Я нагло вызывал огонь на себя, фактически помогал ей, а она молчала!

Ответ один – для этого нужна малость. Нужно, чтобы на фотографиях с Колем, Клинтоном, Шираком, Лукашенко, Масхадовым и другими был настоящий Ельцин. А этой малости как раз и нет! Вот и засунули языки в зад несчастные проститутки желтой прессы.

Их молчание стало доказательством того, что Ельцина нет с нами с 1996 года, что он умер или, как я уже писал, убит.

Желтая пресса: все эти «МК», «Известия», «Огоньки», ТВ – молчала «как рыба об лед». Могут сказать: а они вашу поганую газетенку «Дуэль» не читали и не читают. Но это неправда: читали и внимательно! Стоило нам поднять вопрос о холокосте, как в «МК» Марк Дейч завопил, что России нужно срочно принять закон о наказании тех, кто пытается выяснить, были ли в гитлеровских лагерях газовые камеры или нет.

А почему молчала «оппозиционная пресса»? Ведь в отличие от «Дуэли», «Советская Россия», «Завтра», «Правда» – это газеты, объявлявшие, что они противники режиму Ельцина. Это значит, что их тогдашняя цель – смещение Ельцина и воцарение на его месте Зюганова. И вот я им говорил: «Товарищи! Ельцина уже нет. Сажайте на его место Зюганова!» А коллеги ноль внимания, знай себе принцессу Диану оплакивают и хором прихода к власти Лужкова опасаются. И, как всегда, на «Ельцина» жалуются.

Вот в «Завтра» (№ 35, 1997) мой друг А.А. Проханов горько сетует, что «Ельцин принял в Кремле Масхадова и заявил о независимой, свободной Ичкерии!». Полно, Александр Андреевич, чего печалиться? Ведь достаточно взглянуть на фотографию, запечатлевшую само событие (фото 17).

Фото 17

Может быть, плохо видно, поэтому я дам и другое фото этого «Ельцина» (фото 18).

Фото 18

А так выглядел действительно Ельцин (фото 19).

Фото 19

Договор с Россией имеет ценность, если его подписало должностное лицо России, а не клоун, его изображающий. Масхадов мог бы смело повесить этот «договор» на гвоздик в любом сортире Грозного. Он своим соглашением с клоуном сделал и себя, и всех чеченцев ишаками в папахах. Но нам чего печалиться? Пусть чеченцы печалятся сами, у них глаза ведь тоже должны быть. Но… Утверждая, что Чечню отделил не клоун, а президент, кем ты, Александр Андреевич, делаешь своих читателей? Тоже ишаками?

Я ведь тогда не просил поддержки «Правды», «Советской России», «Завтра». Я даже не требовал, чтобы приняли мои взгляды на то, что Ельцин умер. Но заняться вопросом двойников оппозиционеры были просто обязаны! Никто не требовал от них бросаться с голыми руками на танки, тем более что их нет и не будет. Но кто именно должен был разбудить своего лидера и заставить его проверить версию с двойниками Ельцина: они или опять я?!

Только не надо думать, будто все страхи были вызваны возможностью роспуска Думы. По причине импичмента и на время всей этой процедуры Дума по Конституции разогнана быть не может. Да и разогнать ее может президент, а не его двойники. Ну хорошо, разгонит Чубайс Думу, а дальше что? Какая страна признает правомочными действия кукловодов? Ведь отвечать этим странам за признание уголовников придется перед Россией, перед ядерной державой. Мы ведь еще не совсем банановая республика.

Дело-то все равно вскроется, и как же «оппозиционеры» будут выглядеть перед своим читателем? Как объясните ему, что, зная о двойниках, вы вместо требования выборов нового президента убеждали народ собирать бессмысленные подписи протеста против «курса» уже умершего Ельцина?

Раньше на эстраде был такой номер – «борьба нанайских мальчиков». На сцене вроде бы отчаянно боролись два мальчика, а в конце оказывалось, что всей публике голову дурил один артист. И в связи с вашим молчанием по поводу двойников Ельцина возникает вопрос к «оппозиции»: вы действительно боролись с режимом или вместе с ним составляете пару нанайских мальчиков?

Некто А. Сенцов вместе с А. Чумичевым из пресс-службы президента Российской Федерации разразились в «Огоньке» (№ 41 за октябрь 1997 года) статьей «Осенний свет»:

«Целый год люди обсуждали здоровье президента, его внешний вид, походку – уж больше по привычке, по-семейному. За год этих кухонных, домашних пересудов Борис Ельцин, благодаря своей болезни (бывает и такое!), из политической фигуры превратился, скажем так, в фигуру не только политическую. Болезнь обострила человеческое отношение к президенту.

И вот наступила осень 1997 года. Последнее солнце, чай в саду, осенняя рыбалка. Со спиннингом и в панамке, взяв на руки внука, за самоваром – перед нами неуловимо другой Ельцин. Это не показная простота перед объективом фотографа. Это настоящая радость жизни, движения, радость вдохнуть холодный воздух, обнять близких – радость окончательно выздоровевшего человека. Это бьет через край, и этого не спрячешь.