Александр Минкин - Письма президентам

Нуждается! Ради ее же пользы. А те убийцы и взяточники, которые получают шесть лет условно, девять лет условно – они, значит, не нуждаются.

…Какая там у судей (и прокуроров) идея законности; только страх за собственную шкуру. А ведь есть Кодекс судейской этики, который обязан соблюдать каждый судья. Там в первой статье первой главы сказано:

«В своей профессиональной деятельности и вне службы судья обязан руководствоваться… общепринятыми нормами морали, способствовать утверждению в обществе уверенности в справедливости».

И вот судья приходит с работы, и надо как-то объяснить жене и детям… Или все уже всё понимают, не спрашивают, в глаза не смотрят, молчат.

Впрочем, кто ж его знает, какие в нашем обществе «общепринятые нормы морали». Народ, в отличие от владык, легко поддается эмоциям, сгоряча способен на что угодно. Как начнет орать «собаке собачья смерть!» или «распни его!»… но, конечно, иногда может и пожалеть.

Г-н президент, на днях Дума с криками «ура!» проголосовала за возвращение памятника Дзержинскому. Значит, этого террориста, на котором кровь сотен тысяч, простили. Так что обстановка для милосердия самая подходящая.

P. S. К письму был подверстан маленький текст «на тему».

«Былое и думы» – русская классика, до сих пор в обязательной школьной программе. Герцен описывает самую мрачную эпоху в истории России. На троне Николай Палкин, мировой жандарм, – казнь декабристов, казнь петрашевцев, Достоевский на каторге, Чернышевский в тюрьме, солдат засекают до смерти, прогоняя сквозь строй…

Герцен пишет о мучениях и пытках, которым во время предварительного следствия подвергаются арестованные, и, желая показать страшную жестокость режима, добавляет: «Надо помнить, что три четверти людей, хватаемых полициею по подозрению, – судом освобождаются и что они прошли через те же истязания, как и виновные».

Он пишет о пытках на следствии, но нас этим не удивишь. Мы удивляемся совсем другому. Эпоха Николая Первого оказывается невероятно доброй и человечной: 75 % оправдательных приговоров!

Потом пропорция изменилась. Авторитетный юрист Сергей Пашин (ведущий передачу «Федеральный судья» на Первом канале) приводит статистику: «В судах общей юрисдикции в сталинское время оправдывали от 7 до 10 %. Сейчас у нас оправдывают 0,8 %. А потом 37 % из оправдательных приговоров отменяют».

Итак, во времена Николая Первого 75 % оправдательных приговоров, при Сталине – около 10 %, а теперь – чуть больше половины процента.

Давайте вместе порадуемся такому невероятному, более чем стократному уменьшению оправдательных приговоров. Ведь это значит, что теперь наши следователи, наша милиция и суды не ошибаются.

1 октября 2008

Г-н президент, приглашаю вас в самый низ. Понятно, как вы сильно заняты встречами в верхах (Буши, Саркози и пр.), но ведь все ради народа, ради низов, правда?

Однако чтобы действовать ради низов (как вы и клялись на Конституции), надо знать, как они там внизу живут и чего хотят. И знать это от них самих, а не по докладам важных чиновников. Потому что важные чиновники докладывают, а сами ничего не знают; судят о низах по докладам менее важных… По пути к вам картина розовеет, подрумянивается, покрывается шоколадом, присыпается сахарной пудрой…

Вам кажется, будто вы иногда сталкиваетесь с низами. Но, увы, это люди отобранные, обученные; их борщ, пирожки и кисель проверены на всю таблицу Менделеева (включая полоний). Может, поначалу они и правда низы, но в процессе репетиций они становятся артистами, это не то. А со мною они во всей красе, в натуре; и говорят почему-то совершенно другим голосом, чем с вами, и совершенно другие слова, чем вам. Вот три картинки из жизни.

Второй год продолжаю в одиночку бороться за права пенсионеров. Почему вы до сих пор не подключились – ума не приложу.

В мае, в письме под названием «Дворец типа сортир», писал вам об этом.

А просили мы, чтобы пенсия назначалась – в точности по Конституции – с того дня, как человеку исполнилось 60 (женщине – 55). А не как теперь – «со дня обращения» (может, человек год в беспамятстве валялся или его Пенсионный фонд за справками гонял. И куда ж его годовая пенсия девалась?).

Сейчас направляем жалобу в Конституционный суд, будем рады, если вы присоедините свое веское слово (конечно, не как президент, а как гражданин, чтобы вас не упрекнули в давлении на суд).

К жалобе велено приложить копию судебного решения первой инстанции. Бегу в суд и заранее думаю, как уговорить девочек (в канцеляриях всегда девочки), чтобы сделали без волокиты ксерокопию двух страничек и печать поставили «копия верна».

Время – полдень. Повезло – ни души. Девочки – на месте. Говорю, так, мол, и так, надо копию.

– В коридоре на стене образец. Напишите заявление и оплатите пошлину – 20 рублей.

Господи, думаю, как дешево! Быстро переписал заявление по образцу, полез за деньгами.

– Нет. Там, в коридоре, возьмите листок с реквизитами, заплатите в сберкассу, принесите квитанцию…

– Девочки, смилуйтесь, пока я сберкассу найду, а там очередь, а потом у вас будет обед. (В суде обед с 13:00.) Сделайте сейчас, а я вам…

А сам держу в кулаке 50 рублей одной бумажкой (в два с половиной раза больше, чем надо). А рядом, в дверях этой канцелярии, молодой пристав (лейтенант). Услышал он это «а я вам…», увидел бумажку в кулаке и говорит:

– То, что вы хотите сделать, это уголовное преступление.

Так что если вам, г-н президент, понадобится искренний борец с коррупцией, вы знаете, где его найти. Он работает в суде, а учится на третьем курсе юрфака, с виду очень честный, надеюсь, и 500 евро не одолели бы его принципов.

– Девочки, а может быть, все-таки сделаете сейчас?

– Да вы что?! У нас знаете, как много работы! Вы знаете, сколько народу!

Народу при этом (кроме пристава) не было ни души. Девочки заваривали себе чай. До обеда оставалось еще 50 минут, и им надо было чем-то занять себя.

Видя, что я все еще не ушел в сберкассу, одна из них добавила:

– А если вам некогда, вы в сберкассу можете завтра сходить, все равно копия делается пять дней.

Пять дней?!! То есть даже если бы я сдуру побежал в сберкассу и правильно заполнил бы 80 клеточек цифрами, переписывая судебную шпаргалку, и вернулся бы в суд, и дождался конца обеда – хрен бы я получил две странички копии.

Добрая девушка сказала, что копию они мне сделают, надеясь на мою честность, а квитанцию банковскую возьмут у меня, когда я приду за готовой бумагой. Было это в четверг, и она мне даже написала, чтобы я пришел 30 сентября, во вторник.

В коридоре на лавочке мой лейтенант уже скучал со средних лет капитаном. Видя, что я прекратил попытки совершить уголовное преступление, они со мной доброжелательно поговорили. Мол, раньше (рассказываю им) судебная пошлина была похожа на почтовые марки – заплатил, марку наклеили, и порядок. Капитан и лейтенант не согласились: