Лариса Буракова - Почему у Грузии получилось

В реформе стандартизации и сертификации было много важных и новых элементов. Например, было либерализовано создание стандартов. Теперь в Грузии любой желающий может, к примеру, перевести немецкий или любой другой регламент и зарегистрировать его. Также Грузия признает метрологическую проверку соответствующих иностранных органов – измерение, проведенное, например, английской службой мер и весов пригодно без перепроверки для использования в Грузии. И все-таки главное достижение заключается в том, что удалось вовремя наполнить законодательство новым содержанием.

Исследованием системы лицензирования в течение трех лет до начала реформы занималась Ассоциация молодых экономистов Грузии при поддержке правительства и бизнеса. По ее расчетам, 83 процента документов, требуемых официальными лицами, не имели никакого смысла и использовались лишь для вымогательства денег [225]. Несмотря на это, реформа вызывала серьезное политическое сопротивление и неправительственных организаций, и властных групп, и бизнесменов.

«Немногим предпринимателям это нравилось, особенно среди бизнес-элиты. Для большой компании затраты ресурсов (денег, времени) на получение лицензии несущественны, зато это давало им преимущество, была возможность оградить рынок», – поясняет Лежава.

Благодаря сильной политической воле реформа удалась. Во-первых, произошло масштабное сокращение количества лицензий (с 300 до 86) и разрешений (с 600 до 50). Обязательное лицензирование касается лишь той деятельности, которая связана со сферами здравоохранения и государственной безопасности.

«Общая стратегия была проста: лучше без лицензии, чем с лицензией. Из тех 16 процентов, которые остались, одна пятая, наверное, – такие лицензии, которые не удается отменить по политическим мотивам. Стараемся уже три года, пока не получается», – признается Лежава.

Во-вторых, стало возможно выдавать предварительные лицензии и разрешения тем, кто еще только планирует что-то построить или начать производить.

В-третьих, произошло существенное упрощение законодательства, что позволило повысить осведомленность предпринимателей.

«Очень многие бизнесмены до этого просто не знали законов. Они были очень запутанные, множество документов регулировало один и тот же тип деятельности. Если ты хотел начать работу в определенной сфере, то должен был знать как минимум десять–пятнадцать законов. Этим, конечно, пользовались бюрократы – деньгами карманы набивали», – говорит Звиад Чеишвили.

Сейчас исчерпывающий перечень существующих лицензий и разрешений содержится в одном законе, и введение новых другими нормативными актами не разрешается.

«Раньше министерства подзаконными актами могли ввести какие-то новые барьеры, например, потребовать справку. Эти акты невозможно было даже сосчитать, их было больше тысячи. Мы это все ликвидировали. И в законе четко прописали все процедуры», – поясняет Лили Бегиашвили.

Закон также установил единые правила и сроки: не более 20 дней на выдачу разрешений, не более 30 дней – на лицензии. Введен принцип «одного окна»: предпринимателю для оформления и получения лицензии больше не надо ходить по разным инстанциям. Сбором документов в различных государственных структурах занимается само государство. Также законодательно закреплен принцип «молчание – знак согласия». Если раньше бизнесмен подавал заявку на выдачу лицензии и не получал никакого ответа, то это означало, что ему отказано. Сейчас же это означает прямо противоположное: если в положенный срок нет ответа, значит, можно начинать деятельность. Тем самым стимулируется работа чиновников. В случае отказа в выдаче лицензии ответ должен быть аргументирован. Если же государственный служащий нарушил процедуру, то он подлежит увольнению без права восстановления на этой работе в течение пяти лет.

Изменилась и форма проверки соответствия условиям лицензии. Раньше проверяющий мог прийти к бизнесмену в любое время и лишить его лицензии даже за нарушения, не имеющие к ней никакого отношения. Это все равно что запретить врачу заниматься лечебной практикой, если он нарушил правила дорожного движения. После реформы лицензиат самостоятельно раз в год предоставляет отчет о своих условиях работы, и если они отличны от тех, при которых была выдана лицензия, или у проверяющего органа возникли сомнения, то только тогда разрешается государственная проверка.

«Конечно, всегда есть пространство для улучшения, но основополагающие принципы уже заложены. И тот уровень, с которого надо продолжать дальнейшее развитие, уже очень высок», – уверена Бегиашвили.

Но несмотря на то, что реформа была крайне важна, поскольку непосредственно влияла на бизнес-климат в стране, об этих изменениях мало говорили. Кроме заседания правительства, на котором президент объявил об успешной подготовке пакета основных законов в сфере лицензирования, практическая информация в бизнес-среду не транслировалась. По мнению Бегиашвили, это было упущение:

Каха [Бендукидзе], мы, все правительство совершили очень большую ошибку: для реформы нужен был соответствующий пиар. Но у нас просто не было времени все объяснять: после этой реформы мы сразу же перешли к другой, и опять в том же графике. Более того, нам казалось, что, раз мы работаем, все об этом знают.

Частая перестановка кадров стала отличительной чертой стиля руководства страны. Делалось это, чтобы оптимизировать работу государства и адаптироваться к социальным настроениям.

Во время премьерства Зураба Ногаидели (2005–2007 годы) в Грузии было проведено много ключевых реформ, но политические трудности ноября 2007 года и последующая избирательная кампания потребовали, по словам Саакашвили, «новой энергии и новой силы для проведения реформ и осуществления социально-экономических программ». 22 ноября 2007 года парламент Грузии утвердил нового премьер-министра Владимира (Ладо) Гургенидзе, с именем которого стали связывать финансовую реформу. Вот как его характеризует сам Саакашвили:

Это самый успешный грузинский бизнесмен, один из самых современных грузинских бизнесменов, который получил западное образование, имеет опыт работы в Англии и США, который смог оживить абсолютно мертвый грузинский банковский сектор, создать успешную финансовую структуру, первым вывести акции грузинского банка на Лондонскую фондовую биржу. Нам нужна такая энергия, такая модель успеха, менеджер такого уровня [226].

Внести изменения в финансовое законодательство Бендукидзе пытался еще в 2006 году:

Поправки в финансовых актах были ситуативными. Мы давно хотели внести в них принципиальные изменения, но в первый раз это закончилось ничем: получалось, я в одиночку противостоял большой части парламента под крылом Бурджанадзе. Второй раз мы действовали уже вместе с Гургенидзе. Он понял, что это его главное дело, и эту реформу он начал очень активно продвигать.