Максим Калашников - Эскадры красного гиганта

Такие, как этот мыслитель, творили образ мира после нашей победы в Третьей мировой – полувековой «холодной войне». Когда Запад, пав в изнурении от попыток перемочь русских в гонке вооружений, признал бы тщету своих потуг и заявил бы о готовности участвовать в нашем Суперпроекте. Когда и мы смогли бы бросить в него высвобожденные из военной сферы силы.

Но разве могли понять и принять мистические откровения Пчельникова тупые и уже бессильные кремлевские бонзы, в чьих мозгах не было ничего, кроме «Краткого курса ВКП(б)», водки и банек? Разве могла приветствовать его наша тогдашняя социолого-демографическая элита, все эти еврейские академики бромлеи, першицы и заславские? Ведь они – аналитики, расчленители, а Пчельников – это синтез. Он, в отличие от них – русский пассионарий, и его проект мог родиться лишь в голове представителя народа с вековыми имперскими и с тысячелетними арийскими традициями, в уме продолжателя дела русского космизма. Но никак не в мозгах потомков выходцев из тесных и сварливых гетто, скопищ торгашей и менял. Независимо от образования, мы подчас наследуем память наших многочисленных предков – через семейное воспитание, разговоры и предания.

И широта мысли потомка воинов и покорителей огромных просторов, способных на сверхчеловеческое напряжение, резко отличается от мировоззрения тех, чьими предками были местечковые аптекари, лавочники и часовщики.

В те годы подобные академики на своих междусобойчиках уже говорили об обреченности страны и, мечтая жить по-западному, поднимали тосты за новую революцию. Еще немного – и появится великовозрастный Политический Идиот Сахаров с бредовыми идеями предтечи Эсэнговии – Союза Суверенных Республик. В адском вареве позднесоветской демографическо-социологической науки родятся титаническая дама Старовойтова, будущая демократка и поборница идеи раскола России на пятьдесят стран, и профессор Янов – теоретик изменения этнопсихологического типа русских в сторону американизации и либерализма. И какую же боль испытывал Пчельников, когда видел, что у Империи есть все для реализации такого проекта. Все, кроме одного – воли.

Мы с вами знаем твердо: в стране есть люди, владеющие имперскими метатехнологиями. Создатели будущего тысячелетнего Третьего Рима!

Мы попытались набросать лишь самые общие контуры Русской Цели и стратегии победы в глобальной борьбе. И не придумали ничего нового. В стране уже к середине 1980-х годов насчитывалось множество людей, высказывавших, в общем, сходные мысли.

В 1980-м впервые люди в черных рубашках стали праздновать годовщины Куликовской битвы, этого первого вступления на историческую арену великороссов, наследников древних русов Киевско-Днепровской цивилизации. В 1982 году мы с товарищами, учась в девятом классе, зачитывались только что вышедшей – и, увы, посмертно! – книгой Владимира Чивилихина «Память», где автор вел нас к самым древним русским истокам. Творил великий художник Илья Глазунов, и мужественные лица полководцев Великой Отечественной на его полотнах соседствовали с ликами Дмитрия Донского и Сергия Радонежского. Мы зачитывались трудами историка Ф. Шахмагонова, с чьих страниц глядела живая история. Еще читал лекции Лев Гумилев, познавший тайны жизни народов. А рядом с ними уже были десятки учеников.

Мы всего лишь свели воедино мысли, высказанные еще в прошлом веке Леонтьевым и Данилевским. Официальная идеология в стиле «Слава КПСС!» стала всего лишь омертвевшей коркой, под которой в 1980-е зрели два начала. Одно – это настроения тех, кто благоговел перед Западом и втайне мечтал о наживе на разрушении страны. Другое – русско-православное, имперское течение. Субпассионарная и пассионарная тенденции. Трагедия наша заключается в том, что первое начало оформилось быстрее второго, поддержанное умелой рукой Запада. И раболепствующие перед ним оказались у власти. В этом им пособила и господствующая идеология, марксизм – уродливое искажение-ответвление либерализма, с тем же приматом материального и примитивно-рационалистического.

Русское же начало выкристаллизоваться не успело. Хотя то был зародыш новой цивилизации. И взгляды, изложенные нами, находили все большее признание среди тех, кого мы нарекли людьми Меча и Молота. И чем дальше то время, тем сильнее ощущение того, что мы промчались через развилку дорог в будущее, выбрав неверный поворот. Ощущение великого упущенного шанса.

Александр Проханов написал: «Трое мясников, закатав рукава, набросились на Советский Союз и зарубили его топорами. Они рубили не партию, не коммунизм, не стратегические ракеты, а зародившуюся в недрах СССР „русскую цивилизацию“, основанную на великих открытиях науки и техники, на прозрении о Боге и Космосе, на благоговении человека перед человеком, на бережении праматери-природы. На сложнейшем синтезе земного строительства и порыва в непознанное мироздание, который в конце 70-х годов среди социальной тишины и внешней неподвижности складывается в новое земное устройство – русскую цивилизацию. Как будущая мать, почувствовав в себе биение плода, затихает, дурнеет лицом, избегает внешних проявлений, сосредотачивается на внутреннем бытии, на таинственном взращивании, так наша страна, не тяготясь тем, что ее назвали „застойной“, копила силы, переливала их в будущее богатырское дитя, готовилась к родам.

Убийцы, как в притче об избиении младенцев и о царе Ироде (в православном народе Ельцина сравнивают с царем Иродом), искали этого будущего богатыря и спасителя и безжалостно рубили кричащую мать…»

Запад знал – русские рождают Солнечного Богатыря, коему он никогда не сможет противостоять. И он сумел мобилизовать все силы Зла, все древнюю магию интриг и управления умами ради одного: не дать нам сотворить чудо!

Пожалуй, пятнадцать лет назад надо было заняться строительством новой страны в недрах старой. И, наверное, совершенно нового народа – русских Империи. Стягивая в центры неоцивилизации всех яростных, сильных, пылающих волей к жизни и победе, беспощадных к врагу и одержимых творчеством. Собирая под свои знамена неспившихся и здоровых, не глядя на их паспортную национальность. Надо было создавать некий Сверхорден, волшебное сочетание закрытых городов, высокотехнологичных фирм, ядро имперской машины средств массинформа, монастырей и школ воинов. Некую боевую Церковь, русский СС, суперкорпорацию, вобравшую в себя все самые-самые наши чудеса. Что-то подобное когда-то пытался сделать Иван Грозный, деля Россию на старую земщину и новую опричнину. Однако мы могли (и еще способны!) сделать это тоньше и совершеннее, создав наконец свой Рим!