Игорь Моляков - Моляков - Федоров: опыт противостояния

С 21 июня по 29 сентября от судьи Малюткина я не получал никаких извещений, вызовов. 29 сентября 2004 года ко мне домой приехали три судебных пристава. Я без сопротивления прибыл в помещение судебного участка.

Судья Малюткин заявил, что вынужден был по инициативе гособвинителя Юркина вынести постановление о моем приводе. Без меня он будто бы не может выяснить мою позицию по делу. Я изложил её в письменном виде (имеется в деле).

Я отказался принимать от судьи обвинительное заключение, заявив, что он — судья, а не прокурор и должен заниматься своим делом. От следователя Толстова никаких повесток о необходимости явиться к нему для ознакомления с обвинительным заключением я не получал. В Калининском районном суде г. Чебоксары не должны были принимать дело к производству без врученного обвинительного заключения.

В ходе следствия были поданы заявления от свидетелей, которые утверждают, что это они на самом деле написали статью, в которой Н. Федоров усмотрел клевету. Я автором статьи не являюсь и увидел текст уже после выборов.

После незаконного привода, который в тот же день был также опротестован в Калининском райсуде, я являлся в суд постоянно, но судебные заседания игнорировались противоположной стороной.

Я должен был быть в суде по повестке, которую я получил еще до 13 октября, до «тайно» назначенного судебного заседания, которое было специально устроено, чтобы обвинить меня в нарушении режима.

В постановлениях указывается, что меня не было в городе 18 октября 2004 года. Это неправда. В тот же день, в 11.50 утра, я был у мирового судьи, о чем свидетельствует штамп канцелярии этого суда на апелляционной жалобе с требованием о приостановлении производства по п. 3 ст. 238 УПК РФ.

16 августа 2004 года Конституционный суд РФ уведомил меня о получении моей жалобы на нарушение конституционных прав и свобод, в которой я прошу Конституционный суд РФ проверить на соответствие Конституции п. 4 ст. 222 УПК РФ. В соответствии с п. 3 ст. 238 УПК РФ дело должно было быть приостановлено.

У судьи Малюткина я был и 19 октября 2004 года. Он ничего не сообщил мне о своем постановлении об изменении меры пресечения. Этим он нарушил п. 4, п. 5, п. 12 ст. 108 УПК РФ. Я не присутствовал при вынесении постановления об изменении меры пресечения, не объявлялся в международный розыск, мои родственники о том, что я арестован, уведомлены не были. В судебном протоколе заседания под председательством судьи Щетникова искажены показания моей жены.

Федеральный судья Щетников отказался заслушать моих свидетелей А. В. Имендаева и В. Д. Солдатова. Допросил только жену. Судья Малюткин в своем постановлении об изменении меры пресечения указал, что я холост, чем нарушил ст. 99 УПК РФ. Помимо жены у меня есть еще и двое детей. С судьей Малюткиным мы проживаем в одном подъезде, и он прекрасно об этом знает».

В. А. Ильин тоже подал дополнительную кассационную жалобу. Подтвердив мои доводы, он добавил: «Более того, в ходе судебного заседания в суде первой инстанции был заявлен отвод мировому судье судебного участка № 2 Калининского района г. Чебоксары Малюткину А. В. на том основании, что постановлением Государственного Совета Чувашской Республики от 12 июля 2001 года № 697 «О назначении мировых судей» в соответствии со ст. 80 Конституции Чувашской Республики, ст. ст. 7, 8 закона Чувашской Республики от 3 марта 2000 года «О мировых судьях в Чувашской Республике» (с изменениями от 3 мая 2001 г.) полномочия мирового судьи судебного участка № 2 Калининского района г. Чебоксары Малюткина А. В., назначенного мировым судьей на трехлетний срок полномочий, в данный момент истекли.

Таким образом, рассмотрение данного уголовного дела судьей, полномочия которого истекли, является грубейшим нарушением уголовно-процессуального права — ст. 8 УПК РФ и ст. 47 Конституции РФ, что в силу ст. ст. 379, 381 УПК РФ также является основанием для отмены судебного решения.

На основании вышеизложенного, в соответствии со ст. 8, 10, 47, 228, 237, 375, 378, 379, 381 УПК РФ, постановлением Государственного Совета Чувашской Республики от 12 июля 2001 года № 697 «О назначении мировых судей», ст. ст. 7, 8 Закона ЧР от 3 марта 2000 года № 2 «О мировых судьях в Чувашской Республике», ст. 80 Конституции ЧР, ст. 47 Конституции РФ, прошу Судебную коллегию по уголовным делам Верховного суда ЧР постановление мирового судьи судебного участка № 2 Калининского района г. Чебоксары Малюткина А. В. от 18.10.04 г. об изменении меры пресечения с подписки о невыезде на содержание под стражей и постановление федерального судьи Калининского районного суда г. Чебоксары Щетникова С. П. от 26.10.04 г. об оставлении моей апелляционной жалобы без удовлетворения, отменить, производство по делу приостановить до получения ответа Конституционного суда РФ, И. Ю. Молякова из-под стражи освободить».

Малюткин же, упрятав меня в тюрьму, уже 25 октября 2004 года возобновил производство по уголовному делу ввиду того, что «розыск» был успешным и меня удалось «выловить». Рассмотрение было назначено на 1 ноября 2004 года.

В тот же день он вынес несколько постановлений о возврате мне апелляционных жалоб от 18, 19 и 22 октября без рассмотрения.

Все это я узнал в камере вечером 26 октября. Понял, что противник пытается ускорить процесс, одним «махом» решить дело. Нужно было сорвать их намерения.

Подумав, решил идти на голодовку в знак протеста против беззакония. Объявил о голодовке начальнику тюрьмы в заявлении на следующий день. К вечеру меня перевели в карцер.

Всего карцеров на первом этаже четыре. И прямо рядом с моей первой камерой — 17-й. Номера 18, 19, 20, 21. В карцере было холодно. В маленьком помещении деревянные нары, которые днем пристегиваются к стене замком. Малюсенький столик и скамеечка у стены под окном, вделанные намертво в пол. Напротив нар, висящих на двух цепях, лампочка за сеткой. Свет горит круглосуточно. Потолок высоко, под потолком зарешеченное окно. Из него сильно дуло. Зато не было табачного дыма.

Еду приносили три раза в день. Я отказывался. Водили к начальнику ИЗ 21/1 Киселёву. Он говорил, что голодовка бессмысленна, что если уж власть «взялась» за меня, то дело доведет до конца, а у него есть право после семи суток голодовки применить ко мне принудительное кормление.

Поддерживал себя тем, что утром, днем и вечером выпивал по литру кипятка. Им и согревался. Охранники скрупулезно фиксировали, сколько раз я отказался от еды. Естественно, я был лишен свиданий.

Спасался чтением. С одной стороны, в 21-й камере, сидела спидовая Света. От нее было больше всего неприятностей. Она была шебутная, все время вопила в окно, с кем-то бесконечно переговаривалась, требовала от охранников принести ей кипятку, лупила при этом то ли кружкой, то ли миской в толстенную стальную дверь.