Игорь Моляков - Моляков - Федоров: опыт противостояния

После заседания он, как было отмечено, пробежал мимо журналистов расстроенный, потный, красный, не задержавшись ни на секунду. Похоже, боялся вопросов.

Вообще, роль его в этом деле была, мягко говоря, неприглядная. Например, он вслед за президентом повторил слова: «Если Скуратов уйдет по-хорошему, мы не будем расследовать его дело». Ну, разве может так говорить юрист?

Впрочем, кто-то тут же спросил меня: «А разве Степашин юрист?» — «Нет, не юрист. Но — доктор юридических наук. Базового юридического образования — основы всего — у Степашина нет. И не будет никогда. А степень доктора юридических наук есть. Нонсенс». (Там же, с. 196.)

Как же все-таки похожи они друг на друга — братья по «ельцинской бригаде» — даже в мелочах! Степашин — не юрист, но доктор! Федоров — не экономист (и базового экономического образования у него никогда не будет), но доктор экономических наук!

Прислушались ли «махровые» чиновники к мнению законодательной власти? Нет. Они упорно продолжали воплощать в жизнь идеи Чубайса и Березовского.

«В этой ситуации, — пишет Скуратов, — контакты с Путиным были важны для меня еще и потому, что это были контакты с Татьяной… Сама она на контакт не шла и для этой цели выделила Путина.

Путин произносил всякие вежливые, сочувственные слова, старался вроде бы поддержать, а в это время его люди производили в отношении меня оперативно-розыскные мероприятия» (Там же, с. 235).

«На самом же деле они соревновались друг с другом в скорости: кто быстрее сообщит Татьяне что-нибудь новенькое обо мне.

Через некоторое время на Совете Федерации Путин заявил, стыдливо потупив взор, что пленка о моих любовных похождениях — подлинная» (Там же, с. 236).

И все-таки, несмотря на неприкрытое давление, большинство приличных людей в Совете Федерации прислушались к мнению своих коллег из нижней палаты парламента, которое они выразили в своем обращении. Губернаторы Лисицын, Виноградов, Максюта, Черногоров, Лодкин, Наздратенко, Шершунов, Ишаев, Лужков, Яковлев, да и десятки других проголосовали в поддержку Скуратова.

Давили же ельцинские «братки» серьезно. Скуратов пишет: «По плану в Совете Федерации должны были выступить губернаторы — хозяева областей и потребовать моей отставки: надоело, дескать, жить без прокурора. Розанов (тот самый, что приезжал в Чувашию представлять прокурора Зайцева вместо Русакова — авт.) звонил на места, в прокуратуры и просил прокуроров уговорить руководителей регионов — пусть поддержат требование президента об отставке мятежного Генпрокурора. За это обещали блага. Дотации. Руцкому пообещали убрать прокурора, с которым тот не сжился, — Николая Александровича Ткаченко и освободить из-под стражи Чука и Гека, магаданскому Цветкову — освободить от занимаемой должности прокурора Неориди, в Чувашии — прокурора Русакова. Розанов злоупотреблял служебным положением, он боялся за себя…» (Там же, с. 306).

Естественно предположить, что наш местный «юрист европейского уровня» оказался на стороне «приличного» большинства. Не могло быть иначе! Он — антиельцинист, демократ, страстный борец с чиновничьей коррупцией, православный верующий, наконец.

Он заявлял публично: «Проблема не в том, что такие результаты, что… у меня меньше голосов, чем у другого в Чебоксарах. Наша с вами общая проблема в том, что наши горожане, которым мы посвятили свои жизни, выбрали культуру Молякова, пошли за Моляковым и Шурчановым. Я бы понял, если бы они отвергли меня. Это понятно, я недоработал, не сработал. Мне было бы даже понятно, если бы они пошли за Вороновым. Отвергают меня и идут за Вороновым или еще за кем-то, Григорьевым, неважно, Ивановым, Петровым… А то, что они пошли за культурой Молякова и Шурчанова, видно же, что они из себя представляют. Вот где наше упущение… Я подчеркиваю: за аморальной культурой и всем прочим. И наши с вами стройки (вернее, стройки за наш с вами, граждане, счет — авт.), достижения (торжище «мега молл» вместо ХБК — авт.) мало чего стоят, если в результате в любой момент они могут пойти за тем, что предлагает им Моляков или Шурчанов в Чебоксарах…» (Цит. по «О правде, боге, культуре и… туалетах», «Чебоксарская правда 11 апреля 2002 года, № 14).

Т.е. если не «культура Молякова» так, естественно, «культура Скуратова» — блестящего юриста и подлинного борца с коррупцией!

Не тут-то было! Федоров, что кажется мне совершенно естественным, влился в «бригаду» братков-ельцинистов вместе с путиными, чубайсами, березовскими, волошиными и степашиными. Да и не влился, а всегда был в «бригаде». Его культура определилась давно — тогда, когда он кривил душой, вступив в КПСС и преподавая научный коммунизм, когда он предавал эту партию и власть, давшую ему бесплатное образование и бесплатные квартиры (будучи молодым преподавателем ЧГУ, Федоров получил сначала двухкомнатную, а затем трехкомнатную квартиры), когда он, «сбросив маску» записного демократа «открыл личико» матерого бюрократа, для которого власть — сладкий предмет постоянного вожделения.

Перед последним, третьим голосованием по вопросу о генеральном прокуроре Скуратове в Совете Федерации появилось письмо к членам Совета Федерации с просьбой об отставке неудобного прокурора. Подписи под обращением поставили всего 23 сенатора (меньшинство!), остальные побрезговали. Это печально для Чувашской Республики, но среди «подписантов» (прямо как при Сталине!) в одной компании с Руцким, Аяцковым оказался и наш «культурный человек» — Федоров.

Но это еще не самое яркое саморазоблачение президента Чувашии. То, что, по сути, он самый что ни на есть убежденный «ельцинист», Федоров продемонстрировал в ходе второго заседания Совета Федерации, где обсуждалась «проблема Скуратова».

В своей книге, в главе «Тяжелый апрель», Ю. И. Скуратов пишет: «Началось обсуждение. По тому, как оно пошло, сделалось понятно: Совет Федерации мою отставку не примет. Посыпались вопросы. Причем не самые приятные для меня. Прусак, Руцкой, Федоров из Чувашии… Федоров вообще несколько не по-мужски, с нездоровым любопытством спрашивал меня: было ли то, что изображено на пленке или нет?

Я понял, что с такими людьми, как Федоров, надо действовать только их методами, других они не признают, и, как бы мне ни было противно, сказал:

— Николай Васильевич, вы же юрист. О вас я тоже могу много интересного рассказать. Ну и что из этого?

Федоров мигом замолчал.

Я знал, что говорил. У меня имелась оперативная информация о том, что чувашский президент часто встречается с одной женщиной» (Цит. по: Ю. И. Скуратов «Вариант дракона». Изд-во: Детектив-Пресс, м., 2000 г. С. 223).

Еще раз подчеркну схожие черты членов «ельцинской бригады». Степашин с нездоровым интересом «педалирует» женскую тему — и Федоров «светится» с тем же «нездоровым интересом» (про «нездоровый» — это точно подмечено). Как намекали американские средства массовой информации, Путин, вероятно, хаживал в «нехорошую квартиру» Егиазаряна, и у Скуратова были сведения, что Федоров «хаживал», Степашин-«юрист», и Федоров-«экономист». Путин ласково сочувствует Скуратову, а в это время его оперативники «роют» под генпрокурора, и Федоров приходит на прием к Скуратову и за спиной Русакова упорно «роет» под него.