Андрей Буровский - Правда о «еврейском расизме»

А им, как изволите видеть, вовсе не хочется «снижать ненависть» и для того персонифицировать и различать.

Марголин находит даже объяснение — как будто даже и объективное: «Каждый, имеющий малейшее представление о еврейской истории, знает, что ее отличительную черту составляет непомерно затянувшееся Средневековье. В Германии Гитлера вулканически прорвалось Средневековье, которое под тонким слоем последних двух-трех столетий дремлет и доныне в глубине европейской цивилизации. Но у евреев Средневековье зримо и ощутимо по сей день на самой поверхности жизни. Легче снять черный кафтан с тела, чем с души. При малейшем потрясении оживают призраки прошлого. Оживает комплекс заклейменного народа» {229} .

Единственная поправка — оживает не Средневековье. По крайней мере не европейское Средневековье с его уже поголовным христианством, с законами, преследующими индивидуального преступника, а не весь «его» род и коллектив бог знает до какого колена. Оживает Древний Восток во всей красе — с кровной местью, устрашающими акциями, с крепостными стенами, покрытыми кожей врагов.

Не хочется очередной раз «обобщать», и потому скажу так: у евреев слабее, чем у христианских народов, выражена «свойственная порядочному человеку склонность взыскательней относиться к себе и ко всему своему, чем к другим и ко всему чужому» {230} . У древних иудеев, создавших свою мировую и одновременно племенную религию, было другое понимание порядочности, чем у современных людей. Видимо, кому-то хочется сохранить этот доисторический тип культуры.

Не буду доказывать очевидного: что на каждого немца, убивавшего евреев, приходился другой, спасавший.

Еврейский ученый Эмиль Фокенхайм в книге «О христианстве после холокоста» пишет, что по крайней мере один христианский друг не отказался от него в тяжелые годы, хотя сам подвергался из-за него опасности. Такие же сообщения делают довольно многие из уцелевших евреев: у всех у них были какие-то друзья среди «арийцев».

Если я скажу, что офицеры вермахта много раз не губили, а спасали людей на оккупированных территориях (в том числе и евреев), многие воспримут это как глупую выдумку. В том числе и многие немцы воспримут.

Но вот такая история произошла в Вильнюсе, в 1941 году… Дело в том, что в Вильно-Вильнюсе жил такой человек — Семен Маркович Шапшал, верховный хакан всех караимов. Шапшал служил русским царям, пока существовала империя, одно время даже был русским послом в Иране. После распада империи пожилой Шапшал тихо доживал в Вильно, служа караимам своего рода духовным вождем.

После оккупации Польши {231} к Шапшалу стали ходить в гости немецкие офицеры. Крупные офицеры в чине подполковника или полковника. Семен Маркович охотно угощал их кофе и на хорошем немецком языке рассказывал о своих приключениях, показывал сувениры, привезенные из разных концов мира. Как-то раз гости Шапшала спросил:

– Герр Семен, а вы знаете, что скоро будете уничтожены?

– За что?! — изумился Шапшал.

– За что… Вы ведь еврей?

– Нет, я караим… У нас много отличий от евреев.

– Вы не могли бы написать документ о том, что именно вас отличает?

– Разумеется… А почему это важно?

– Потому, что если караимы — евреи, то их уничтожат вместе с евреями. А если это совсем другой народ — то к нему и относиться будут иначе. Напишете?

– Напишу…

– И не забудьте обосновать, что караимы — потомки остготов.

– Но они вовсе не потомки!

– Это не имеет значения, вы, главное, напишите.

Шапшал пожевал губами, помялся… Таких задач ему на дипломатической службе не доводилось решать.

– Я не уверен, что смогу написать правильный документ… Документ, который будет соответствовать духу…

– Господин Шапшал. Если вы не напишете документа, это будет стоить жизни лично вам и всему вашему народу. Лучше напишите, что караимы — потомки остготов, которые приняли иудаизм.

– Но мы не принимали иудаизм! Мы с евреями не согласны… У нас похожая, но совсем другая вера.

– Тем лучше. Расскажите и про то, что караимы не имеют к евреям никакого отношения. А мы завтра зайдем и поможем дописать документ.

На другой день офицеры зашли к Шапшалу, долго кромсали написанное им, чтобы текст «соответствовал духу». Геббельс умиленно всхлипнул, читая творение Шапшала в редакции полковников вермахта… Про «всхлипнул» — может быть, это еще и фольклор, но что караимов в Третьем рейхе никто не ни разу не обидел — это факт.

А немецкие офицеры отправились в вильнюсское гетто, объяснили ситуацию и стали записывать в караимы всех желающих. Эсэсовцам это вовсе не нравилось, но поделать они ничего не могли, — офицеры вермахта ссылались на постановление Геббельса. Так в СССР кто-то мог заорать: «Да это же сам товарищ Каганович подписал!» По одним данным, они спасли три тысячи человек, по другим — пять.

История сохранила некое продолжение, связанное с Шапшалом. После советской оккупации Литвы в ней вел раскопки начинающий московский археолог Д. Б. Федоров. Они с Шапшалом подружились, и Федоров пытался открыть в Вильнюсе музей истории караимов. Однажды он попросил:

– Напишите, как именно поляки эксплуатировали караимов.

– Почему это важно?

– Потому что если вы пролетарии — тогда мне будет легче организовать музей.

Семен Маркович пожевал губами, подумал…

– Вы знаете… Похожий документ мне уже доводилось писать…

Для интересующихся: Федоров сумел придать бумаге необходимое «соответствие духу», но музей все-таки не открыли.

Жаль, что история умалчивает, какова судьба немецких гостей Шапшала, спасителей нескольких десятков тысяч караимов всей Европы и нескольких тысяч евреев Вильнюса. Может быть, они и сегодня доживают свой век — хорошо, если на родине, а не в Парагвае. Возможно, кто-то из них прямо сейчас рассказывает десятилетнему испаноязычному правнуку, как он шел через готические города Европы, давя москитов на щеке; потом старик переводит взгляд на пальмы, склонившиеся над Параной, и собственное прошлое кажется ему невероятным цветным сном.

Хорошо, если так; мне приятно думать, что эти славные люди могут быть живы. Потому что в ту страшную, рычащую ненавистью, хлюпающую человеческой кровью эпоху жизнь их могла прерваться спустя считаные дни или недели после мирных бесед с Семеном Марковичем за чашечкой кофе. Если их нет в этом мире — дай Господи, чтобы сразу и чтобы в бою. Das Gott erbarmen, чтобы не в сталинских лагерях.

Или вот история: «…Павел прошел через гетто, и из немецкого концлагеря помог ему бежать в 1944 году сам комендант» {232} .

Может быть, для еврейских расистов, проповедующих ненависть к немцам за то, что они немцы, этот комендант и не является человеческим существом. Но нам с вами резон запомнить, что был такой достойный человек, спасший еврея-заключенного (а может быть, и не его одного).