Array Warrax - Гомогенез

Однако, именно в восточной философии легко продемонстрировать чел-овеческое отношение к идеям гениев: во что превращают эти идеи обычные люди, пытаясь им следовать. К примеру, изначальное понятие кармы является не более чем специфическим наименованием причинно-следственного закона [80]: каждое действие вызывает последствия. Однако, философское понимание данного вопроса (вспомните знаменитую притчу про «флаг колышется») не доступна большинству населения, а «приобщиться к мудрости» желают чуть ли не все поголовно. Желательно - не особо напрягая при этом мозги.

«Однажды Мопертюн, развалившись в кресле и позевывая, сказал: "С каким удовольствием я занялся бы сейчас решением красивой и не очень трудной задачи!" В этих словах - весь человек» - Н. Шамфор.

Отсюда и идет общепринятое восприятие кармы как «механизма воздаяния», практически аналогичного религиозной концепции суда после смерти - от древнеегипетского взвешивания сердца, отягощенного грехами, до христианского представления о рае и аде.

При этом даже у весьма продвинутых буддистов и т.п. имеется стремление не брать ответственность на себя, занимая выжидательную позицию. Все отличие лишь в том, что христианин скажет: «это грешно», псевдобуддист: «этим я испорчу карму», а более образованный буддист сформулирует причины своего недеяния обтекаемо, к примеру, как «это не соответствует гармонии мира в данный момент». И даже честно при этом скажет, что он не в состоянии полностью постичь эту саму мировую гармонию (логично, кстати), из чего следует однозначный с его точки зрения вывод: лучше перестраховаться и вообще не предпринимать ничего, принципиально изменяющего привычный порядок вещей, так как можно нарушить Гармонию Вселенной, а это - крайне неизящный поступок.

Казалось бы, общая концепция того же даосизма вполне логична и целесообразна, ее можно выразить приблизительно как «живи полноценной жизнью здесь и сейчас, не лезь куда не надо, пока ситуация не созрела, и не упускай момента, когда требуется». При этом выбор действия не основывается на самонадеянном «я хочу», а на «сейчас именно это гармонично». Но все дело в том, что идеи, высказываемые в этой книге, гармонично было осуществлять намного ранее. Сейчас это уже не гармонично, но еще не поздно. А потом - будет все равно не гармонично, но меры придется принимать вынужденно, когда значительную часть населения будут составлять мутанты-дубоцефалы...

Стратегия выжидания совсем не оптимальна в качестве стратегии достижения, хотя тактика недеяния иногда может быть вполне оправданной. Для развития же чего бы то не было приходится именно, условно говоря, лезть туда, куда «не надо» с точки зрения среднего человека, более того - делать это с риском для себя. И дело вовсе не в пафосе «Кто не рискует - тот не пьет шампанского» (в конце концов те, кто не рискует, пьют водку на могилах тех, кто хотел пить шампанское), а в элементарной необходимости развиваться, что неизбежно связано с проникновением в неизведанное. Интересно, что неизведанное по-разному воспринимается разными индивидуумами: если для развитого Человека это понятие нуминозно, а для сапиенса - привлекательно и не вызывает опасений, то для человека толпы неизвестность однозначно ассоциируется с опасностью. Вспомните хотя бы древнекитайское проклятие: «Чтоб тебе жить в век перемен!»

Выжидание же «вселенная сама разберется, что для нее гармонично, а мы будем созерцать» крайне напоминает старый анекдот «Как я тебе на молитвы не отвечал?! А кто и пожарников посылал, и лодку?!»

Философская антропология занимает в мировой философии приблизительно то же место, как и в среднем образовании написание сочинений на тему «Как я потерял(а) девственность», то есть, извините, «Как я провел(а) лето». Практически каждый сколь-либо значительный философ писал работу на этому вопросу. Тем не менее, невзирая на качество и количество написанного, общий смысл этих работ превосходно выражается эпиграфом к данному разделу.

Если попытаться классифицировать подход к данной теме, то можно выделить три группы философов, предоставляющих иллюзию решения данной проблемы: эссенциалисты, экзистенциалисты и футуристы, а также отдельную категорию, которая придерживается мнения об абсурдности самого требования однозначной антропологии как философской концепции и, следовательно, считают эту проблему не имеющей решения [81].

Эссенциализм пытается создать общую модель человека, содержащую essentia homini. Недостаток этого подхода выражается в том, что он, образно говоря, пытается создать модель абсолютно круглого человека в вакууме. Несмотря на то, что, в отличие от основателей направления, современные эссенциалисты согласны с тем, что человеческие способности (свойства) развиваются, они продолжают считать, что есть нечто, остающееся неизменным; это нечто и составляет сущность человека [82].

С экзистенциализмом ситуация сложнее, так как по каким-то нам неясным причинам этот ярлык очень любят употреблять невпопад ко всем философам, которые признают индивидуальность восприятия бытия. Кроме того, практически современное философское течение в той или иной мере включает некоторые черты экзистенциализма.

Футуристы считают, что человек непрерывно развивается и в будущем будет значительно отличаться от современного. Это направление получило развитие во второй половине XIX века, беря начало из качественного скачка научного и технического прогресса. Можно сказать, что футуризм идеалистичен, поскольку не учитывает особенности чел-овеческой психики, глубинные принципы которой с каменного века не слишком изменились. Иногда футуристы элементарно скатываются до веры в развитие человека, и философский взгляд приобретает явные религиозные черты. К примеру, К. Лоренц [83]в книге «Так называемое зло» пишет (особо интересные места здесь выделены):

«Новые жизненные условия современного человечества, бесспорно, заставляют искать новые механизмы, препятствующие агрессивности всех против всех. Именно отсюда выводится естественное, чуть ли не природой заложенное требование братской любви человека ко всем людям. Это требование не ново, разумом мы понимаем его необходимость, сердцем мы ощущаем его красоту, но все же мы не в силах выполнить его, так уж устроен человек. Он может испытывать полноценное чувство любви и дружбы только к отдельным людям, и самая сильная и добрая воля тут ничего не может изменить! И все же великий конструктор [84]может это. Я верю, что он это сделает, ибо я верю в мощь человеческого разума, я верю в силу естественного отбора, и я верю, что разумная селекция совершается разумом».