Андрей Буровский - Завтра будет война!

США тоже заявили и продолжают заявлять, что почти что весь мир входит в их «зону национальных интересов». Передний Восток и Европа — в большей степени, чем Антарктида, но тут все еще может измениться.

Если Антарктида станет экономически важной… Арктика вон уже стала.

Кроме того, во всем мире царят терроризм, отсталость и глобальное потепление. Планета Земля мучается от неразрешимых глобальных проблем. Никто, кроме США, не может решить эти проблемы. И установить везде демократию не может. Победа США — это победа над негодяями, засоряющими окружающую среду, организаторами озоновых дыр, террористами и религиозными фанатиками.

Про фанатиков, конечно, неплохо бы осторожнее…

Когда президент Ирана Ахмадинижат говорит, что Аллах лично ему вручил в руки огненный меч газавата, ему примерно то же самое отвечают из Вашингтона… Буш не раз высказывался в духе, что меч Крестового похода в его руке.

В эпоху Крестовых походов Салах-ад-Дин и Ричард Львиное Сердце могли бы произносить нечто подобное… Но в XXI в. их перекличка выглядит как репортаж из сумасшедшего дома.

Смешно? Не очень… Потому что и речи коммунистов и нацистов 1930-х тоже отдают беседами жителей психбольницы. И «борьба с мировым еврейством» и «построение бесклассового общества во всем мире» ничем не лучше «глобального потепления». Из такого безумия и рождаются войны.

3) Агрессор, ведущий к войне, уже проверил, насколько он безнаказан, и убедился, что его не останавливают.

В 1938 г. Гитлер влез в Судетскую область и присоединил Австрию. Остальные могучие державы «умиротворяли агрессора», и Гитлер уверился в своей безопасности. Всего через год он начал делить мир вместе с СССР.

Действительно: буквально с момента конца «послевоенной» системы, с 1990 г., США организуют конфликты все большего масштаба.

1990–1991 — война в Персидском заливе с Ираком.

1993 — введение войск в Сомали.

1995 — бомбежки Боснии, введение туда войск.

1999 — бомбежки Сербии, введение войск в Косово.

2001–2003 год — «Война с террористами», оккупация Афганистана.

2003 — новая война в Персидском заливе, оккупация Ирака.

Прямых аналогий с аншлюсом и Судетской областью подобрать трудно, но все это — процесс медленного подхода к Большой войне. Процесс приучения мира к тому, что «Америке это можно». И процесс приучения к войне своего собственного народа.

В 1993 г. после Сомали американцы требовали: «Верните наших мальчиков!» А убито было 25 американцев.

Десять лет спустя, в 2003 г., потери американцев в Ираке превысили 1000 человек. Протестов не было. Америка постепенно привыкает к войне.

Но и отличия, конечно есть. Они в масштабах и в сроках процесса.

1) За «послевоенное» время очень расширился круг стран, участвующих в переделе мира. Страны Востока играют роль, сравнимую со странами Запада. В подготовке Второй мировой мир ислама никак не участвовал — по крайней мере, самостоятельно. Китай был пассивной жертвой Японии, а Индия и Африка — частями колониальных империй. Теперь участвуют и мир ислама, и Индия, и Китай.

2) Теперь не просто главные империалисты делят мир… Сама мировая империя дышит на ладан.

Кроме тех, кто делит мир, в войнах всегда принимают участие и те, кто вообще не хотел бы жить ни в каких империях.

Или хотел бы построить свою локальную империю.

Во Второй мировой войне это были страны Восточной Европы, Испания, Китай.

Большую часть стран и народов никто не спрашивал.

Теперь в мире много стран, с которыми придется считаться, но которые не являются главными игроками.

3) Самое главное отличие — третью мировую войну готовят намного дольше, чем готовили Вторую мировую. Что и логично:

большую систему надо раскачивать дольше.

И масштабы кошмара будут больше… И последствия…

— мир имеет настолько негативный опыт войн, что решиться на Большую войну намного труднее, чем 60–70 лет назад.

В результате после Балканской войны до Первой мировой прошло 2 года. С раздела Чехословакии до нападения Гитлера на Польшу прошел год.

Обе мировые войны начались как ответ на события в малых странах, не входивших в число Великих держав. В обоих случаях Великая держава поворачивала дело так, что это не она напала, а на нее напали.

Провокация Гаврилы Принсипа была направлена против Австро-Венгрии. И тут же, за считаные дни, сработал механизм начала Большой войны.

Гитлера провоцировать опасались. Слишком серьезный человек. Все понимали, что нацисты крови не боятся и что первая же провокация достигнет главной цели: тут же начнется война. Поэтому Гитлеру «пришлось» самому организовать необходимую провокацию. Было сообщено, что злые поляки напали на хороших немцев на границе. Двое бедных германских парней даже «пришлось» убить для этой цели, чтобы потом показывать трупы. И скорее напасть!

Американцам по части провокаций еще хуже. И организовать стало труднее, и использовать факт провокации не так просто. Куда уж лучше, казалось бы, действия агента ЦРУ, друга семьи Буша, старательно выращенного бен Ладена! После 11 сентября войну уже можно начинать. А не с кем… В том смысле, что за «мировых террористов» никто не поспешил вступаться, и Штаты провели еще одну то ли колониальную войну, то ли полицейскую операцию в Афганистане.

Все происходит очень медленно. Не как при начале Первой и даже Второй мировой войны. С 11 сентября прошло уже 7 лет, а Большая война еще только на подходе.

События 2001–2003 г. в Афганистане и в Ираке можно уподобить не событиям 1939-го, а скорее войне в Испании 1936–1938 гг. Или Балканской войне. Такая тренировочная война. Война-разминка.

Когда произойдет настоящая провокация, дающая США «право» на агрессию… Тогда вспомнят и 11 сентября, и ужасного Саддама Хусейна… Провокация или серия провокаций, которые послужат непосредственным прологом к войне, еще впереди. Но ждать — недолго.

Есть в жизни империй моменты, которые трудно понять и объяснить. Наверное, мы просто плохо понимаем, что такое империя и каковы закономерности ее жизни. Но многое выглядит просто почти мистически.

Дело в том, что каждая империя аккуратно выращивает сама себе своего могильщика.

Было очень трудно спровоцировать племя готов на то, чтобы они бросились на Рим. Это племя больше, чем другие германские племена, стремилось учиться у Рима. Оно было лояльнее остальных, больше перенимало у римлян их образ жизни, религию, книги, культуру. Не случайно же племя (скорее небольшой народ) вошло в историческую память через «готический стиль» в архитектуре и искусстве.