Михаил Делягин - Возмездие на пороге. Революция в России. Когда, как, зачем?

Эта уступка, носящая, по всей вероятности, вынужденный характер, стала зримым свидетельством как силы региональных хозяйственно-управленческих организмов, так и их вынужденного противостояния правящей федеральной бюрократии.

Региональные руководители в массе своей, как бы ни утверждали обратное снобистски настроенные московские политтехнологи, отнюдь не глупы (даже если и ограничены), а погруженность в вопросы повседневной жизни регионов (или их выживания) отнюдь не отрицает наличия у большинства из них довольно широкого кругозора. Они достаточно хорошо видят безграмотность значительной части указаний федеральных властей и с потрясающей ясностью сознают, что за наглую безответственность и откровенную корысть руководителей страны расплачиваться в конечном счете придется именно им.

Более того: большинство из них прекрасно понимает (или, по крайней мере, ощущает), что правящая федеральная бюрократия разрабатывает и реализует свою политику, изначально ориентируясь на последующее перекладывание ответственности за ее негативные последствия на плечи региональных руководителей. Понимание подобного запредельного по обыденным человеческим нормам цинизма отнюдь не способствует не только дружеским чувствам, но и простой покорности.

При этом правящая бюрократия последовательно и вполне сознательно лишает региональные власти все новых и новых полномочий, одновременно превращая их в профессиональных «козлов отпущения» не только за свои ошибки, но и в целом за все издержки ее антироссийской политики. Торжественное возвращение губернаторам отдельных ранее отнятых у них полномочий, как правило, не сопровождается переводом соответствующих источников финансирования и с лихвой компенсируется лишением их политических прав (связанным прежде всего с их назначением).

На региональном уровне исключительно болезненно переживается паралич и разрушение власти, вызываемый в том числе коррупционными интересами федерального центра. Так, по ряду экспертных оценок, в ходе аппаратной отработки технологии назначения губернаторов «плата» за это назначение для относительно развитых регионов только в первой половине 2005 года выросла вдвое – с 10 до 20 млн долл., что привело к отсечению от власти представителей местных политических и деловых элит и существенному ослаблению региональных хозяйственно-управленческих организмов, стабилизирующих современную Россию. Кроме того, взвинчивание правящей федеральной бюрократией цен на назначение губернаторов существенно увеличило вероятность назначения ими не столько компетентных руководителей федерального уровня, сколько лиц с произвольными способностями и мотивациями, просто способными заплатить требуемую сумму, которую потом, разумеется, придется «отбивать», разрушая или по крайней мере истощая управляемую территорию.

Символом разгула коррупции, во многом инициируемой правящей федеральной бюрократией (для которой рост коррупции означает простое увеличение ее текущих доходов за счет злоупотребления монопольным положением), стала грозящая взрывом на всем Северном Кавказе ситуация в Дагестане. В этой республике посты членов правительства, по имеющейся информации, продаются без их предварительного освобождения при помощи увольнения того или иного министра: создать вакансию – чаще всего при помощи теракта – «по умолчанию» входит в обязанность купившего соответствующее кресло. Разгулу терроризма (уровень которого в несколько раз превысил в 2005 году показатели соседней Чечни) способствует и сложившаяся, по некоторым сообщениям, практика продажи одного и того же руководящего поста представителям нескольких «групп влияния» одновременно.

Конечно, описанные выше хозяйственно-управленческие организмы, являющиеся результатом тесного и отнюдь не цивилизованного сращивания региональных властей и бизнеса создают в регионах вязкую административную среду, душащую наряду с самодеятельной экономической активностью и всякий политический протест. Однако одновременно она и генерирует протест своей чудовищной ограниченностью, объективно обусловленной самим ее внутренним устройством, и тем, что последовательно лишает возможности самостоятельной жизни не связанных с ней непосредственно людей.

В этом отношении образ действий региональных властей с его противоречивыми последствиями представляет собой простую кальку с политики федеральной бюрократии.

Однако, стремясь к снижению степени зависимости от федерального центра, в первую очередь бюджетной, региональные власти стихийно склонны поддерживать (в том числе и «по умолчанию», не преследуя слишком жестко) по крайней мере отдельные проявления протеста, рассматривая его как средство давления на федеральную бюрократию и инструмент частичной корректировки ее наиболее разрушительных решений, а также как инструмент «переключения недовольства», которое в иной ситуации обрушилось бы на сами региональные власти.

Стремление к повышению степени финансовой самостоятельности является одним из важнейших мотивов региональных элит. Колоссальный рост доходов бюджетной системы Российской Федерации в результате баснословного улучшения внешнеэкономической конъюнктуры был последовательно сконцентрирован в федеральном бюджете, благодаря чему реальные финансовые возможности регионов сократились (этот процесс продолжился в полной мере и в 2006 году, когда рост расходов федерального бюджета на 0,8 % ВВП был обеспечен в первую очередь сокращением доходов региональных бюджетов на 0,72 % ВВП), а их зависимость от федерального центра не просто существенно выросла, но и значительно превысила уровень, достаточный для гарантированного сохранения целостности страны.

Так, в результате правления Путина и созданной им бюрократии доля финансовой помощи федерального центра в доходах региональных бюджетов, наиболее полно выражающая степень финансовой зависимости регионов от центра, снизившаяся было с 14,4 % в 1996 до 9,6 % в 1999 году, увеличилась в 2004 году до 21,9 %. В бюджете же 2006 года она и вовсе предусмотрена на запредельном уровне 35 %. Соответственно, возросла сумма средств, перераспределяемых через федеральный бюджет, и нагрузка на него: удельный вес финансовой помощи регионам в его расходах увеличился с 10,2 % в 1999 до 33,0 % в 2005 году и до 33,4 %, предусмотренных проектом федерального бюджета на 2006 год.

Усиление финансового давления федерального центра при общей наглядности снижения адекватности его политики естественным образом провоцирует рост сепаратизма, особенно в относительно обеспеченных удаленных регионах с диверсифицированной экономикой. Это движение поддерживается и направляется различными корыстными силами (вплоть до, насколько можно понять, транснациональных корпораций, которым действительно намного проще требовать установления своего контроля за полезными ископаемыми Республики Восточная Сибирь, чем Российской Федерации), однако возникает и развивается прежде всего как элемент регионального протеста против безответственности и самодурства правящей бюрократии.