Иван Тимошкин - Как уничтожили «Торпедо». История предательства

– Звучит, – согласился я.

– А если, допустим, так: «Номер такой-то, Сергей Шустиков – «Спартак», «Динамо» или «Локомотив» (Москва)». Звучит?

– Вроде не очень.

– Вот и, по-моему, не очень. И я сейчас даже не могу себе представить, что должно произойти, дабы я оказался вне «Торпедо»? Наверное, это должно быть чем-то из ряда вон выходящим.

– А почему ты уговаривал остаться в команде Тишкова и Чугайнова? Только из дружеских чувств?

– Ну да, мы ведь еще со школы, с дубля вместе. Уговаривал? Что значит уговаривал? Ведь там, куда их звали, с финансами лучше – они уже получили столько, сколько здесь за 10 лет не заработали бы. Просто я считал, что в принципе мы могли бы еще поиграть в «Торпедо» вместе. Игорю я тогда так и сказал: «Чуг, может, поиграем еще?»

И тут он, вдруг быстро попрощавшись со мной, словно смутившись чего-то, подхватил сумку и пошел.

Сергей Шустиков и Юрий Тишков

Сергея на поле узнаешь сразу: и по выпущенной со спины футболке, и по едва проглядывающей сутуловатости, и по широкому шагу чуть согнутых в коленях длинных, стройных ног. Но главным образом по его манере игры. Все время ловишь себя на мысли о том, что он действует словно в чуть замедленной съемке – тягуче, с большими амплитудами разворотов, четкими подкатами, после которых мяч не улетает куда-нибудь, а остается у него в ногах. Ну и, конечно, по ярко выраженным диспетчерским задаткам. В наших с ним разговорах я не раз наводил его на эту тему, но он все время как-то отшучивался, не считая себя особо одаренным.

– Я просто делаю на поле то, что умею, – говорил он. – Вот и все.

– Вот и все – так просто?

– Ну, ладно, не сердись, – продолжил он. – Вот если бы я перешел в какой-нибудь зарубежный клуб и там бы мне показали, что такое мой талант, на что я в самом деле способен, тогда можно было бы о чем-то говорить. А пока я не очень-то уверен в своем даровании. Диспетчер? Да, это мое. Но больше всего я люблю знаешь что? – Он чуть ближе подвинулся ко мне, глаза его загорелись каким-то доселе не известным мне огоньком. – Завязать в центре атаку. Так вот – хоп-хоп (и он показал мне ногами одно из своих футбольных па) – обстучаться, вылезти из кучи игроков, между ног кому-нибудь мяч прокинуть. Вот что мне нравится. Или хорошую пасульку дашь, а потом после игры сидишь и вспоминаешь, что вот был такой момент в матче. Эстетическое наслаждение получаешь от этого.

В прошлом году, когда Сергей Петренко временно исполнял обязанности главного тренера «Торпедо», Шустиков в двух матчах, к удивлению многих, вдруг предстал в совершенно новой для себя роли – последнего защитника. Эксперимент показался смелым и не лишенным смысла. А обоснования самого Петренко, высказанные им тогда на страницах газет («Мне кажется, что Шустиков создан для этой роли»), совпали и с моими мыслями, правда, ни разу не произнесенными вслух, на людях. Потом, когда в команду вернулся Валентин Иванов, Шустиков вновь передвинулся вперед – на место опорного полузащитника.

Однако тайна определения амплуа игрока, являющаяся в футболе, на мой взгляд, одной из самых значительных, в отношении Шустикова таковой и осталась. Поэтому чуть позже я поинтересовался у него самого: а как он отнесся к той перемене?

– Не знаю, – неуверенно начал он. – Чтобы это понять, надо с полгодика провести на этой позиции, попривыкнуть. Хотя, в принципе, для меня нет проблем сыграть на любой из них: и либеро, и переднего, и крайнего защитника… Но самому мне лучше в центре. Еще и потому, что я с детства привык там играть. Кстати, могу сказать по секрету: «наелся» я в тех двух играх так, как в середине поля не «наедался» никогда.

– Что так?

– Понимаешь, задание-то мне Петренко дал такое: «Играешь в стиле Кумана – начинаешь все атаки». Ну, в стиле Кумана – так в стиле Кумана. – Шустиков хитро улыбнулся, глаза его загорелись лукавым огоньком. – Но Рональд-то как играет? Даст свою фирменную длинную передачу метров на 60–70 – и порядок, атака пошла. А у нас что получается? Ты же видел? Когда наступал соперник, я добросовестно страховал, перекрывая возможные направления атаки. Когда же мячом завладевали мы, партнеры откатывали его мне. А я, вместо того чтобы играть в стиле Кумана, вынужден был сам идти вперед, поскольку все только расступались, образовывая такой узенький коридорчик. Вот по нему-то, – тут он не выдержал и в голос рассмеялся, – я и вынужден был тащить мяч аж за центральный круг. И только там делал передачу первому открывшемуся одноклубнику. Вскоре мы мяч теряли, и мне приходилось без оглядки бежать на свое место. Вот так весь матч я и бегал вперед-назад. А под конец настолько уставал, что еле до раздевалки доползал. Впрочем, позиция эта, конечно, интересная. Нет, серьезно…

У Валентина Иванова во время его трехлетнего отлучения от команды (после известного конфликта с игроками) одной из любимых присказок, относящихся непосредственно к Шустикову, была такая. «При мне, – говорил он, – за Шустикова миллион долларов предлагали. А когда я ушел, стали говорить: вы нам еще приплатите, чтобы мы его взяли». И ведь действительно предлагали – английские, немецкие, датские клубы. А в последний раз прямо на базу в Мячково приезжали представители испанского «Депортиво» – готовы были тут же увезти его с собой.

Иванов и Шустиков, Шустиков и Иванов. Тут не просто переплетение торпедовских фамилий. Для одного – Валентина Козьмича – это, как мне кажется, мостик в его прошлое, в славную молодость, когда он, совсем юный, играл с отцом Сергея. А когда, став главным, с тренерской скамейки кричал: «Шустиков, Шустиков», – думаю, невольно мысленно снова оказывался в той команде 1960-х. Но кто же такой Иванов для Сергея Шустикова?

– В принципе, – Сергей немного задумался, как бы что-то вспоминая или собираясь с мыслями, – сейчас я понял, что его роль в моей спортивной биографии и в самом деле велика. Он очень четко подвел меня к основному составу – ни раньше, ни позже, а именно вовремя. И не бросил меня, молодого, неопытного на поле, как в топку, где я мог бы запросто сгореть. Нет, он именно подвел меня, сделал все для того, чтобы я заиграл, почувствовал уверенность в своих силах. И как он сказал, так все и получилось в дальнейшем. Действительно, тренер одного из зарубежных клубов попросил еще приплатить ему, чтобы он меня взял к себе. Правда, в тот день, когда он меня просматривал, я и впрямь играл бездарно. Иванов – жесткий тренер, у него все держится на дисциплине. Но, может, мне это и нужно было – чтобы не распускался особо. В общем, думаю, Иванов сыграл большую роль не только в моем становлении как игрока, но и в жизни.