Array Array - Глазами маршала и дипломата. Критический взгляд на внешнюю политику СССР до и после 1985 года

Стратегические ядерные силы СССР и США находились в боевой готовности, угрожая друг другу. В Европе также противостояли Организация Варшавского Договора и НАТО. Группировки их вооруженных сил достигали 3,6 млн. человек. Окидывая все это мысленным взором, я видел: мир держится на военной силе. И даже мне, военному–профессионалу, для которого подобная ситуация привычна, становилось как–то не по себе. Было ясно, что Р. Рейган, развернувший с 1980 года еще более масштабную гонку вооружений, добровольно прекращать ее не собирается.

И невольно еще и еще раз вспоминалась обстановка середины 70–х годов. В ноябре 1974 года успешно прошла встреча Брежнева с президентом США Фордом во Владивостоке. В результате была выработана рамочная договоренность (согласие об основных параметрах будущего договора) по стратегическим вооружениям ОСВ–2. Главные вопросы по этому договору были решены. Советско–американские отношения находились в том состоянии, которое тогда характеризовалось словом «разрядка». В 1974–1975 годах мы в развитии стратегических ядерных сил вступили в качественно новый период. В Советском Союзе закончилось создание современных межконтинентальных баллистических ракет (МБР) и ракет средней дальности (РСД) с РГЧ. Мы, военные, особенно ценили роль в этом генеральных конструкторов В. Ф. Уткина, В. Н. Челомея и их коллективов. Начались серийное производство МБР и РСД с РГЧ и их постановка на боевое дежурство. В 1975 году Советский Союз имел 2530 стратегических носителей (МБР и БРПЛ, преимущественно моноблочных) и около 4 тыс. боеголовок на них, США — 2040 носителей (МБР и БРПЛ, преимущественно с РГЧ) и 8700 боезарядов на них. Но американское преимущество в боеголовках было временным. С вводом в строй МБР с РГЧ Советскому Союзу потребовалось 3–4 года, чтобы догнать США по этому показателю. Такой ход событий был неизбежен. Что–либо изменить в короткий срок США не могли. Так и получилось. В 1980 году СССР уже имел 8 тыс. стратегических боезарядов, а США — 9700.

Если же брать соотношение сил шире, а не только по количеству боезарядов, то уже к 1976 году военное равновесие между СССР и США, Варшавским Договором и блоком НАТО было достигнуто на значительный период. В течение 8–10 лет его можно было сохранять, наверное, без особого увеличения военных расходов — более того, даже при определенном их снижении. Ситуация благоприятствовала тому, чтобы переломить обстановку и перейти от постоянного роста военных расходов к их постепенному сокращению. После совещания глав государств в Хельсинки этому содействовала не только военная, но и политическая обстановка. В это время внезапно скончался министр обороны СССР маршал А.А.Гречко (апрель 1976 г.). Министром обороны стал гражданский человек — Д. Ф. Устинов.

И тут мне еще раз пришел на память эпизод, к которому сейчас не каждый, вероятно, отнесется с доверием (ведь в последние годы кое–кто основательно поработал над тем, чтобы создать образ военных как людей, заботящихся только о том, чтобы урвать побольше средств для своих нужд в ущерб народному хозяйству). А вспомнил я о том, как еще в 1975–1976 годах именно в Генштабе, в этом средоточии профессиональных военных, зародилась идея снижения наших военных расходов в связи с тем, что США вывели свои войска из Вьетнама, наши отношения с ними стали ровнее и переговоры по ограничению стратегических вооружений шли тогда более или менее нормально. Вскоре после совещания в Хельсинки очень узким кругом лиц в Генеральном штабе (С. Ф. Ахромеев, зам. начальника главного управления И. Г. Николаев, начальник центрального финансового управления В. Н. Дутов) начал разрабатываться вариант замораживания военных расходов, главным образом за счет уменьшения серийных поставок вооружения.

Наши соображения в начале 1976 года были доложены начальнику Генерального штаба В. Г. Куликову. Основательно все взвесив, начальник Генштаба вместе с этой группой все же решил не обращаться к маршалу Гречко со своими предложениями. Последний был противником каких–либо сокращений военных расходов. Материал положили в сейф «до лучших времен». Примерно через месяц после вступления в должность Устинова, в июне 1976 года, этот вариант был доложен ему, но не получил одобрения и от него. Правда, и Устинова можно было тогда понять. Брежнев был тяжело болен, докладывать такой острый вопрос было некому.

И сейчас убежден, что тогда можно было политику разрядки углубить и начать в стране если уж не экономическую реформу, то по крайней мере сокращение военных расходов, расширение производства предметов народного потребления.

Серьезная ошибка была допущена, когда Советский Союз в 1975–1977 годах дал втянуть себя в конфликт между Сомали и Эфиопией (на стороне Эфиопии) и в войну в Анголе.

В те годы Генеральному штабу было особенно трудно. Постоянно принимались решения по оказанию помощи этим странам. Доставка оружия и боеприпасов в Анголу и Эфиопию осуществлялась чаще всего на самолетах военно–транспортной авиации. По воздуху доставлялись и танки. Даже такой огромный самолет, как Ан–22, мог взять на борт лишь один танк, причем ему приходилось лететь в Анголу почти через всю Европу и Африку. Перевозка танка обходилась в пять–шесть раз дороже его стоимости. Позже начала налаживаться переброска техники морем. Но авиационные перевозки срочных грузов, как правило, не прекращались. К военным поставкам добавлялась работа, связанная с руководством аппаратом советников, которые оказывали помощь указанным странам в подготовке и ведении боевых действий. И на этом участке Генеральному штабу приходилось работать с огромным напряжением. Практически в Генштабе круглосуточно в течение 1976–1978 и 1980–1981 годов проводилось дежурство оперативных групп, следивших за развитием обстановки в Эфиопии, Анголе и Афганистане.

У США и государств Западной Европы сложилось мнение, что СССР вступил в борьбу с ними за преобладающее влияние в Африке (хотя у нас такого намерения не было). По этому поводу тогда выступил со специальным заявлением госсекретарь США Г. Киссинджер. Недооценили мы тогда этого предупреждения. Эти опрометчивые шаги и последующий ввод войск в Афганистан правые силы в США использовали для того, чтобы взять верх в государственных делах и сломать политику разрядки. Вовсю раскручивалась гонка вооружений, и я это уже ясно осознавал. Путей, как остановить ее, я не видел.

Во второй половине 70–х годов стала осложняться обстановка и в Европе. Обострялось положение в Польше. Росла напряженность в ГДР, Чехословакии и Венгрии. Внешне это было незаметно, но нам о тревожных моментах во внутренних процессах в этих странах было известно.

Тревожила и обстановка на Востоке, особенно отношения с Китаем. Мне, смолоду воспитанному в духе интернационализма, до конца так и не были понятны причины резкого обострения отношений между двумя великими социалистическими державами — Советским Союзом и Китаем. Конечно, имели место перегибы во внутренней политике Китая. Мы не могли согласиться с методами открытого насилия, волюнтаризма в экономике, которые применялись в КНР в годы «культурной революции». Но ведь в конце концов такие действия были внутренним делом Китая.