Игорь Свинаренко - Беседы с Vеликими

Так вот самолеты наши немецкими стараниями покупают в Венесуэле, Иране, на Кубе и, вы будете смеяться, в Зимбабве.

– Так у Мугабе же нет денег!

– Ну, что-то он нам платил. Потом, правда, все застыло…

– Ну да. Они же там душат белых фермеров.

– Давно уже задушили. Страна распадается на глазах. Люди вымирают…

– А как там на Кубе дела идут?

– Авиакомпания CUBANA летает теперь только на русских самолетах. Размах сделки – миллиард долларов.

– О-о-о…

– Переговоры велись с самим Фиделем. Я летал и встречался с ним.

Кстати Ральф поделился со мной сенсационной информацией о том, что на Кубе искоренена проституция…

– Да ладно!

– Ну по крайней мере уличная – это вам не Ямайка!

Кроме того, он сообщил, что на Кубе расцветает медицина, западники валом летят туда делать дорогие операции, на халяву причем. Особенно иностранцы любят там менять суставы и лечиться от наркомании.

Эти все самолеты не случайны, да и Россия Ральфу не чужая после пятнадцати лет в ней жизни и работы, после того как он попал к нам весной 1994 года на смену швейцарцу Аккерману, который работал у Чубайса и консультировал того по вопросам приватизации. Аккерман устал от русской действительности; наверно, как-то она ему не покатила – видно, он глубоко штатский человек, тянущийся не к истине, но к комфорту, – и в какой-то момент запросился он домой.

– Найдешь замену – езжай! – жестко сказал ему Анатолий Борисыч.

Тот нашел. Ральф уже имел опыт – он же успел поработать в бывшей ГДР, где с его участием приватизировано было много всякого разного.

Ну и так, слово за слово, пошло-поехало…

Я рассказал ему о своих лонгитюдных наблюдениях – что немцы, которые хоть чуть пожили у нас, ну даже на уровне студенческой стажировки в пару месяцев, меняются необратимо – заметно обрусевают. До такой степени, что многие из них после и вступают в брак с не-немцами. Или если с немцами, то с такими, которые имеют опыт жизни в России. Примеров полно. Вот и Ральф, на мой взгляд, неплохо лег в эту схему – в прошлом году женился на словенке. А с первой женой – немкой – давно развелся. Какие мощные детали, какие прекрасные подробности! Как это красноречиво! Ральф подтвердил:

– Думаю, я не очень хороший немец.

– Значит, ты тоже видишь, что с тобой произошли изменения? – обрадовался я. – А то я уж было подумал, что вдруг тебе не видно. Что ты начнешь отпираться…

– Конечно, я это замечаю… Как не заметить. Трудно отпираться, когда мы с тобой выпиваем, сидя на кухне, – а это чисто русская привычка…

– Так, хорошо. А еще что?

– Ну что… То же водкопитие – я раньше столько не пил водки.

– Так-так… У меня еще такой расчет: чтоб появилось новое, надо под него освободить место. Ты по идее должен потерять часть немецкого менталитета. Какую? – Я увлекся, тема любопытная, и с дружеской беседы по пьянке сбиваюсь не то на интервью, не то на допрос – без пристрастия, правда.

– Наверно, пунктуальность – я теперь иногда опаздываю.

– Но въедливость-то осталась немецкая? Я слышал много рассказов про то, как жестко ты вел документацию у Чубайса. Говорят, если б не ты, то многие просто сели бы. А так ни счетная палата, ни западный аудит ничего не смогли найти – там такая чистая отчетность! Не подкопаешься. Специально взяли немца на такую работу!

– Со мной там работала Марина Добаткина.

– Да, знаю, хороша. Но у нее внешность, наводящая на размышления: блондинка с голубыми глазами.

– Есть определенные подозрения, что в ней течет немецкая кровь.

– Да, нерусский у нее подход к ведению дел. А ты, значит, утратил пунктуальность и стал пить водку на кухне. Это хорошо… Продолжим тест на обрусение: а способен ли ты выпивать до утра, обсуждая судьбы России, спорить и орать, и добавлять?

– Легко.

– Тебе, значит, это не в тягость… Далеко ты зашел на пути обрусения! Но не все с тобой ясно до конца. Скажи, а как ты понимаешь пословицу «Что русскому хорошо, то немцу смерть»?

– Я с этой пословицей не согласен. По-моему, автор этого выражения – Черчилль. А его главная задача была поссорить русских с немцами.

– Задача его – и английской разведки. Твоих коллег. И англичане переиграли нас, наивных…

– Это да.

– А если б мы объединили силы…

– То был бы другой разговор.

– Отчего ж мы оказались такими мудаками, что англичане нас развели как чистых лохов?

– Думаю, наши были большими мудаками, чем ваши. Конечно, Сталин планировал нападение на Германию на 42-й год – но начали-то мы…

– Какая страшная ошибка… А все потому, что нами правили малограмотные люди. Кто такие Гитлер и Сталин? Где они учились, какие у них звания?

– У Гитлера было звание ефрейтора, а у Сталина вообще никакого… ну в церковной школе учился. Но закончил генералиссимусом.

– А теперь уже поздно нам объединиться?

– Ну, Шредер этим занимается… Но, думаю, для этого России надо демократизироваться. А то у вас автократия.

– Я бы был осторожен при введении в России демократии. Это может херово кончиться, – утешал я Ральфа. – В 1917-м вон пробовали. Так что, может, пусть уж будет как будет.

Мы допили что было и разошлись по своим комнатам спать. И каждый прятал от товарища пьяную слезу умиления. А нету у нас в Европе друзей ближе немцев. И мы, такие же простодушные и доверчивые, как немцы, от этого в Европе не чужие. Все-таки не чужие. Не окончательно чужие…

Он еще в 1981 году получил «Оскара». А вот недавно сыграл маршала Жукова в громко прозвучавшей «Ликвидации», кстати, снятой его учеником. В отличие от своего персонажа Меньшов взял не Берлин, но Голливуд – в самое тяжелое для СССР время, когда Запад мстил нам за афганскую войну и бойкотировал Московскую Олимпиаду.

Однако ж киноэлита не считает его своим и кинокритики тоже не любят. Зато простая публика любит его фильмы!

– Жесточайшая несправедливость, что вас не выпустили весной 1981-го в Штаты. Когда ваш фильм «Москва слезам не верит» выдвинули на «Оскара». Но потом-то, задним числом, вы съездили туда?

– Нет, я эту процедуру так и не увидел.

– Не захотели? Чтоб душу не травить?

– Ну, то, что мне однажды присудили приз, еще не значит, что я стал членом этого клуба и могу ездить туда, когда захочу…

– «Оскар» – это самая большая награда в кино, так ведь?

– Вы знаете, когда объявили о присуждении мне «Оскара», я не осознавал большой важности этого события. Это для западного мира «Оскар» являлся громадным успехом, а у нас об этой премии как-то невнятно говорили. Например, даже некоторые кинокритики не знают, что в номинации на «Оскара» включались советские фильмы. Было там два фильма Ростоцкого – «А зори здесь тихие» и «Белый Бим Черное ухо»; «Чайковский» Игоря Таланкина. Но ажиотажа вокруг этого у нас никогда не возникало. Вокруг этой премии ходит много легенд… Например, почему-то считают, что «Оскара» получил Марк Донской в 1943-м или 1944-м за фильм «Радуга». Между тем «Оскар» за лучший иностранный фильм учредили позже, по-моему, в 1947 году.