Александр Широкорад - Война и мир Закавказья за последние три тысячи лет

В течение некоторого времени, грузинская сторона, также как и азербайджанцы, изменила политику в отношении Турции. Грузины легко отказались от территориальных претензий к ней, предъявленных в 1918–1919 гг., азербайджанцы же пустили в обиход карту об «угнетенных тюркских народах России», что иными словами являлось ничем иным как своеобразным «приглашением» Турции на Кавказ для войны общим фронтом против России.

Это, прежде всего, представлено в заявлении Чхенкели во время встречи с армянской делегацией 25 марта 1926 г.: «принимая во внимание различные факты прошлого касательно армяно-турецких и турецко-кавказских взаимоотношений, отмечу – для того, что бы избежать постоянной турецкой агрессии в случае анархии на Кавказе, необходимо попытаться смириться с Турцией, которая также желает этого. Народы Кавказа, проживающие между Турцией и Россией, не имеют другого политического пути кроме союза с Турцией против общего врага – России. В конце концов, не нужно забывать, что нынешнее руководство России рано или поздно падет…».

Таким образом, армянской стороне дали ясно понять, что основным противником для Кавказа является Советская Россия, а не Турция. Это стало причиной постепенного отстранения армянской стороны. Несмотря на различные усилия некоторых северокавказских и грузинских эмигрантских лидеров возвратить за стол переговоров Армению, основные грузинские и азербайджанские политические игроки диктовали польской и турецкой стороне общепринятые условия сотрудничества, где для «армянских предложений и проектов» не имелось места.

Подобная позиция больше нравилась Турции, нежели Польше, которая пыталась играть также «армянской картой» для постоянной диктовки своих условий Турции в перспективе и не собиралась делать ставку только на пантюркистов и грузинских меньшевиков. Несмотря на это, Варшава в армянских диаспорах организовала невиданную компанию по примирению армян с турками, азербайджанцами и грузинами. Целью этого являлась денационализация армянского общества, исключение ее амбиций и нивелирование национальных задач, в отличие от Грузии и Азербайджана, которые в антироссийской политике видели перспективы расширения собственного влияния на богатые территории юга России хоть и под патронажем братской Турции.

В мае 1936 г. на ежегодном собрании конфедерации стала формироваться атмосфера недопонимания между некоторыми представителями эмигрантских групп. Так, представитель горцев Северного Кавказа Чулик выразил несогласие по поводу вступления казаков в организацию, объяснив при этом, что возглавляющий казачество атаман Билый хочет, мол, создать какое-то казацкое королевство, включив в него часть населенного горцами Северного Кавказа. А грузинский представитель стал осуждать армян и азербайджанцев за захватнические и империалистические идеи в отношении грузинских территорий и т. д.

Кроме того, армяне, которые были приглашены из Румынии и Болгарии, не одобрили план Варшавы по поводу снабжения Турцией оружием повстанческих групп. Армянские лидеры также выразили озабоченность слишком большой ролью этого государства в общих планах Варшавы. Они, как украинцы и грузины, предложили открыто сотрудничать с Германией и Италией, что, конечно, не устраивало польский Генеральный штаб. В итоге все эти предложения и соображения или были отвергнуты, или не получили конкретных ответов: армянская делегация покинула собрание, не дождавшись окончания ее работы.

Разумеется, грузинская эмиграция была связана не только с полькой разведкой. Наиболее широкие связи в середине 1920-х годов грузинские националисты установили с Абвером и турецкой разведкой.

7 июня 1927 г. лидеры грузинской эмиграции предоставили германским властям большой Меморандум с соответствующими предложениями Германии. Там говорилось: «Мы в настоящее время находимся во власти уже отживающего большевизма и смотрим с надежной на ближайшее будущее…

Задачей закавказских эмигрантских кругов и является закрепление достигнутой победы.

Таким образом, наша задача заключается в следующем:

а) связаться с антибольшевистскими организациями;

б) заключить соглашения с европейскими державами, в особенности же с Германией, на основании которых достигнутая нами победа будет закреплена организацией и поддержкой армии, доставкой военных материалов и финансированием страны.

Мы, грузины, занимаем с самого начала определенную позицию в отношении России, позицию, базирующуюся на исторических фактах и договорах. Грузия до начала 19-го столетия была в течение двух тысячелетий вполне организованным государством, которое со славой поддерживало свое существование и самостоятельность против таких могущественных завоевателей, какими были римляне, византийцы, монголы, персы, арабы и турки…

Грузия, безусловно, ориентировалась на Германию. Еще до того, как русская анархия и развал империи стали совершенным фактом, грузинские патриоты всеми силами старались найти свое спасение в Германии. Здравый ум народа благодетельно повлиял своим здоровым энтузиазмом на грузинское социалистическое правительство.

Значительнейшие горные народы Северного Кавказа были единодушны с нами в этом вопросе. Армения, из боязни перед Турцией, ориентировалась на Вильсона, Англию, позднее на Деникина и, наконец, на большевиков. Азербайджан возложил свои надежды на Турцию. Грузия была вынуждена, вследствие мировых событий, скрыть сове чувство благодарности в отношении Германии и ждать возвращения Германии…

Россия за 8 лет хозяйничанья большевиков разрушена экономически в такой мере, что европеец с трудом может себе это представить. Накопленное веками добро разграблено, промышленность разрушена, «кирпичи обнажены», по выражению официальной советской газеты, дороги поросли травой, транзит и транспорт уничтожены. Имеются области, в которых население отвыкло пользоваться для своих домашних нужд металлическими иголками и спичками и вместо этого вернулось к употреблению рыбной кости и кремня…

Россия потеряла еще один важный фактор, необходимый для создания нормальной жизни.

Она лишилась своего интеллектуального среднего сословия. Миллионы так называемой русской интеллигенции эмигрировали за границу. Спрашивается, многие ли из них доживут до возвращения на родину; те, которые доживут, навряд ли будут способны на творческую и созидательную работу вследствие долгих лет неустанных блужданий и пройденных испытаний, обессиливших их вконец.

В общем и целом не идут в счет и те представители интеллектуальных кругов, которые приспособились к обстоятельствам и остались как спецы в России. Под нажимом никогда не бывшего до сего времени террора у них пропали постепенно все душевные и духовные силы».