Журнал «Посев» № 2 (1589) - февраль 2010

Я слышал выступление эксперта по терроризму, отставного полковника израильской армии, специально занимающегося заключёнными – террористами, который говорил, что в тюрьме они матереют. По его словам, на путь исправления становится 15–20% заключённых. Конечно, 1000 выпущенных составляют всего пять процентов боевых сил того же Хамаса. Но ведь и пять процентов опытных бойцов – это много. Как может отец пленного быть готовым стать виновником смерти других молодых людей – ровесников, товарищей сына, да и просто безоружных граждан – понять невозможно, при всём сочувствии его беде. Поразительно, что он без видимого напряжения играет эту роль. По моему мнению, выкуп Гилада Шалита нужен левакам как ещё один шаг унижения страны во имя выдуманных, якобы высокоморальных принципов, да ещё и якобы одобряемых традицией страны и иудейской религией. Однако сомневаюсь, что обмен одного солдата на батальон убийц поддерживается иудейской религией, если не путать её с некоторыми раввинами – интересантами.

Невозможно забыть о той роли, которую ещё недавно играло движение «матери в чёрном». Они очень много сделали для того, чтобы тогдашний премьер Израиля Э. Барак вывел войска из Южного Ливана. Напомню тем, кто забыл – это решение не принесло мира северу Израиля. Напротив, этот вывод видом стремительно убирающихся из Ливана израильских солдат не мог не подтолкнуть Арафата к началу террористической войны, стоившей Израилю более 1000 жизней. Смена ситуации в Южном Ливане не уменьшила требований к Израилю и со стороны «мировой общественности». Сомневаюсь, что дальнейшее сохранение буферной зоны на юге Ливана привело бы за девять лет к отдалённо подобному числу жертв среди солдат Израиля, особенно, если бы они имели нормальное право отвечать огнём на огонь, а не были бы повязаны своим командованием по рукам и ногам.

В июле 2005, через полтора года после формального завершения террористической войны, Хизболла атаковала военные позиции армии Израиля на севере и похитила двух солдат. Кстати, их портреты помещены в книгу Ниссима Мишаля «Израилю 60». Примечательно, что в этой же книге – своего рода летописи важнейших событий страны – говорится о пленении Шалита, но места для имён, не говоря уже о портретах, двух убитых при его пленении израильских солдат не нашлось. Как не вспомнить, что даже в далеко не сентиментальном СССР погибший вместе с Гагариным полковник ВВС тоже был похоронен в стене на Красной площади – неприлично выглядело бы разделение погибших после смерти. А вот в случае с Шалитом это оказалось возможным. Увы, массовое безумие всегда лишает такта.

Конечно, пребывание в плену у бандитов – тяжёлое испытание. Понятно переживание близких пленного. Понимание вызывает и позиция армии – нельзя бросать товарища в беде. Ну, так и вызволяйте – на то вы и армия, чтоб действовать своей мощью, а не методами торгаша. Казалось бы, эта проблема могла быть решена с позиции той силы, что имеется у армии Израиля. Давно отработана методика освобождения заложников, когда переговоры безрезультатны. Думаю, если бы сегодняшний министр обороны направил на освобождение Шалита столько же солдат и техники, сколько брошено на воплощение в жизнь вреднейшего для страны решения о моратории на строительство поселений в Иудее и Самарии – Шалит давно был бы дома. Удивление вызывает и позиция начальника генерального штаба генерал-лейтенанта Г. Ашкенази. Его обязанностью давно было прервать неприличный, позорящий армию торг, и найти другой, естественный метод убеждения солдат Израиля в том, что страна их не бросит ни при каких условиях.

Но Шалит давно стал элементом внутри-израильской (а может, и международной) политической игры. Приятный мальчик с милым, нежным лицом, солдат, не выполнивший свой долг – удобнейший объект для растлевающей жалости. Борьба за выкуп Шалита стала элементом подрыва духа израильской армии, частью грязных международных махинаций. А подрыв духа армии удобен «левым» для обоснования их центрального тезиса – победить террористов Израиль не может, он способен лишь отступать под их давлением.

Конечно, сама торговля, элементами которой становятся серийные убийцы типа Баргути, возможна потому, что фактически в Израиле приостановлена смертная казнь. Она не отменена, но заменяется пожизненным заключением. Считаю, что к серийным убийцам, террористам, преднамеренно погубившим многие жизни, непосредственным организаторам террора смертная казнь должна применяться. Левые либералы и здесь много наговорили и понаписали – и про важность не жестокости, но неотвратимости наказания, и про опасность казнить невинного, и об отсутствии права отнимать у человека жизнь. Замечу, однако, что эти доводы не мешают большинству штатов в США сохранять смертную казнь. Да и сомневаюсь, правомерно ли относить Баргути и Кунтара к людям.

Признаюсь, меня коробит даже при разговоре о принципиальной возможности выпуска Баргути, осуждённого за непосредственное участие в убийстве десятков израильтян, на свободу. Напрасны надежды, что трус, обмочившийся при аресте, будет лояльным к Израилю правителем будущей мечты левых либералов – государства Фалестын. Но и при гарантии такого исхода, есть преступления, прощению не подлежащие. Такие преступники не должны быть объектами обменных сделок или помилований. Есть ситуации, когда твёрдость правительства – обязательна. Не пошли же власти Италии на выкуп у террористов бывшего премьера А. Моро. Моро погиб, но республика Италия осталась.

Иерусалим

Автор выражает благодарность исследователю проблем истории Гражданской войны в Крыму, магистру государственного управления, члену Союза русских, украинских и белорусских писателей Автономной республики Крым, Вячеславу Георгиевичу Зарубину и доктору исторических наук Сергею Владимировичу Волкову за предоставленный материал и неоценимую помощь, оказанную в процессе написания данного очерка.

91 год назад, 5 сентября 1918 г., советское правительство приняло печально известное постановление «О красном терроре», тем самым санкционировав массовое уничтожение лиц, отнесенных большевиками к числу их потенциальных противников. В советской историографии это событие преподносилось как вынужденная мера, применяемая в ответ на «белый террор буржуазии». Утверждалось, что в предыдущие месяцы карательные мероприятия советского государства отличались исключительным гуманизмом, и власти обратились к репрессиям лишь после убийства председателя Петроградской ЧК, Моисея Урицкого, и неудавшегося покушения на жизнь В.И.Ленина.