Януш Вишневский - 188 дней и ночей

Другая была замужем за талантливым киношником, бывшим заключенным Освенцима. Когда он с ней познакомился, то его в жизни волновало все, кроме секса. Поэтому он спокойно и даже с радостью закрывал глаза на все ее измены. Ему не хотелось, а ей было недостаточно. Одной изменяли, другая сама изменяла. И что в сумме? Ноль?

С уважением,

МД

Франкфурт-на-Майне, пятница, день

Малгося.

Прошу обратить внимание на обращение. Ведь правда теплое и какое-то очень личное? И к тому же у меня есть разрешение на это от твоего мужа Дирка. Все равно никто не называет тебя так, как он. Даже этим он не обязан ни с кем делиться. Итак, мы перешли на «ты». Согласись, поздновато. Сколько дней? И сколько ночей?

Все оказалось проще, чем я представлял. Твоя теплая улыбка в коридоре во дворце Собаньских в Варшаве, бокалы вина в твоей и моей руке и внезапно эта фраза, выхваченная из гомона разговоров вокруг: «Пан Януш, меня зовут Малгося…» Помню, что тогда я коснулся твоей руки…

В наше время для многих, особенно для очень молодых людей, это не имеет значения. Переход с формы «пан/пани» к форме «ты» у них не связан ни с какими формальными обстоятельствами, потому что поддержание этой первой формы кажется им чем-то старосветским и искусственным. Мне кое-что об этом известно. После выхода моих книг я получил свыше семнадцати тысяч мэйлов. Большинство корреспондентов обращаются ко мне на «ты». Я же в своих ответах (если до этого доходит) обращаюсь к ним «пан/пани». Я не могу, да и не хочу иначе. Мне кажется, что, поступив по-другому, я не окажу им должного уважения. Мне нужно преодолеть некую границу близости и недвусмысленно выраженного согласия, чтобы обратиться к кому-то на «ты».

Эта граница может проходить у разных людей в совершенно разных местах. Мне на память приходит рассказ Томаша Яструна «Убийца и ребенок» из прекрасного томика «Горячий лед». Пара героев этого рассказа, действие которого разворачивается в спальном вагоне поезда, после очень короткого (всего несколько минут) знакомства соединяются в постели, а вернее, сливаются на вагонной полке в экстазе, и тем не менее мужчина не считает себя вправе обратиться к спутнице на «ты». Однако она резко осаживает его словами: «Ты наконец можешь говорить мне „ты“, а то как-то нехорошо получается: и в задницу уже посмотрел, а все продолжаешь говорить „пани“…»

В Германии это соблюдается еще строже, чем в Польше. Порой доходит до абсурда. Со многими моими коллегами обоего пола мы по сей день, после семнадцати лет чуть ли не ежедневных встреч и разговоров, обращаемся друг к другу на «sie» (вы). На форму «du» (ты) я решился бы перейти только после явного предложения с их стороны. Вспоминаю один характерный инцидент, имевший место несколько лет назад, непонятный для меня и одновременно забавный. Во время дискуссии по проекту, который мы готовили в группе, вспыхнула перепалка между двумя членами нашего коллектива. То, что должно было быть содержательным «brain storming»(«мозговым натиском»), вышло из-под контроля и переродилось в типичный «blame storming» (ты должна это знать по своей профессиональной практике), то есть «напряженный поиск виновного» (английское «blame» значит «вина»), ничего полезного проекту не дающий, бессмысленная трата времени. В поисках виновного один из коллег зашел слишком далеко, взял слово и, как сочли все присутствовавшие на собрании, оскорбил другого. Кроме гневной отповеди тот услышал в присутствии всего коллектива: «С сегодняшнего дня попрошу вас запомнить: мы больше не на „ты“». До сих пор эти двое друг с другом на «вы».

Отказываясь от былой близости в отношениях, немцы очень часто возвращаются к обращению на «вы», особенно когда почувствуют себя задетыми, обманутыми или сочли, что столкнулись с нелояльностью. Я даже знаю одну супружескую экс-пару, которая после двадцати двух лет брака (sic!) и очень грязного бракоразводного процесса перешла к обращению на «вы». Причем не по инициативе адвокатов. Не могу себе представить реакцию их детей (у них два мальчика-подростка), когда они слышат, как их мать обращается к их отцу на «вы»…

Мы в конце концов перешли на ты, и сделалось как-то теплее. Я очень рад, и спасибо за доверие. Долго буду хранить в памяти подробности этого события: и что компания была незаурядная, и что повод нашей встречи был нерядовой. Торжество в честь вручения «Серебряных яблок-2004», устроенное твоим журналом. Я чувствовал себя особенно польщенным этим приглашением. Ученых редко приглашают в мир «красивых и богатых», фотографии которых украшают гламурные издания. Сексологов (очаровательный профессор Збигнев Издебский, с которым ты посадила меня за одним столом) — куда ни шло, но чтобы информатиков или химиков — что-то не припомню…

Это был незабываемый вечер. Своим приглашением ты ввела меня в другой мир. Большинство из встреченных там я раньше видел на обложках журналов или на экране телевизора. Интересно было познакомиться с ними лично. Профессор Издебский рассказывал потрясающие истории о сексе, Гражина Шаполовская сменила парфюм (когда ты снимала нас для «Лихорадки», она пахла совсем по-другому) и стала более склонной к размышлениям. Майка Ежовская, [66] Майка Ежовская (р. 1960) — певица, композитор, режиссер. которая до той поры ассоциировалась у меня исключительно с детскими песенками моих дочек, спела, к моему удивлению, восхитительный блюз. А кроме того, трудно было оторвать взгляд от ее бюста. Равно как и трудно было мне оторвать взгляд от всей Иоанны Бродзик, [67] Иоанна Бродзик (р. 1973) — актриса, сотрудничает с журналом «Пани». которая подошла ко мне и сказала, что я написал важные для нее книги. Марчин Данец, [68] Марчин Данец (р. 1957) — сатирик, артист кабаре. в свою очередь, рассказывал презабавные истории под сигарету. Он несет радость людям, просто оставаясь собой. Не только за деньги. Скромность — и этим я был поражен — царила в зале, спроектированном расточительными архитекторами. Большинство из приглашенных — это люди успеха. Я знаю, как тяжело работать на успех. Сколько при этом теряешь и как часто приходится делать трудный выбор в стремлении к нему. Сохранение при этом скромности — вот мера настоящего величия.

Рядом со мною за столом сидела очаровательная женщина моего примерно возраста, фамилию которой я тогда не запомнил. Мы разговаривали. Она вдруг спросила: «Пан Януш, не против выйти со мной на сигарету?» Мы спустились в зал в подвале. Отравлялись табаком рядом с Данцем и его молодой женой. Я между прочим спросил, чем она занимается, когда не бывает на таких приемах. Она ответила, что работает «в области косметики». Я всегда, когда оказываюсь в Польше, покупаю польскую косметику и привожу ее во Франкфурт. Для себя, для семьи, для друзей и знакомых. Я спросил ее, не знает ли она, почему ее так трудно купить на Западе, например в Германии. По моему мнению, добавил я, она ничуть не хуже западной. И тогда я узнал, что хуже. Главным образом в отношении расходов на продвижение на рынок и «напористости рекламы». В остальном — ничем. Я спросил ее, откуда она это знает. И она ответила: «Я обязана знать это, пан Януш. Меня зовут Ирена Эрис [69] Ирена Эрис — совладелица «Косметической лаборатории Др. Ирены Эрис». ».