Андрей Буровский - Да здравствует «Застой»!

За два дня до своей смерти Черненко, поддерживаемый Гришиным, вдруг появился на телеэкране и с трудом произнес несколько приветственных фраз. Очень узнаваемо по аналогии с Брежневым. 10 марта 1985 года его не стало.

К власти пришли либералы — просто никого больше в ЦК не осталось. Брежневисты вымерли, лидер сталинистов как-то загадочно умер. СИ марта 1985-го по 23 августа 1991 года генеральным секретарем ЦК КПСС был Михаил Сергеевич Горбачев, который ухитрился сочетать эту должность с постом Президента СССР с 15 марта 1990 по 25 декабря 1991 года.

Все, застою конец. Начались речи о перестройке, ускорении и гласности, появились писательская группа «Апрель» и бесчисленные группировки в защиту «перестройки», начались беспорядки в Казахстане и в Прибалтике, оголтелая «критика Сталина», быстро перешедшая в «критику Ленина», споры Ельцина и Лигачева, превращение Ельцина в общенационального лидера… В общем, развал. Скольжение вниз, которого хотел избежать Андропов и не сумел избежать Горбачев. «Эпоха Брежнева» окончательно ушла в прошлое через 3 года после смерти Брежнева.

Получается, «застой» все-таки был? Да, если судить по политической системе. Эта система в основных чертах застыла в середине 1960-х и практически не изменялась до самой «перестройки».

Да, если судить по тому, что социально активные люди не могли ничего противопоставить этой политической системе. Внутри партийной номенклатуры еще шла какая-то политическая жизнь, вне ее люди могли только говорить классическое «одобрямс!».

В «годы застоя» рядовой человек мог влиться в ряды партийной бюрократии, но и эта возможность все больше уменьшалась.

Он мог вообще отойти от политической жизни, молчаливо соглашаясь с любым бредом, который несут власти. Хоть о голосовании 99 % населения за «нерушимый блок коммунистов и беспартийных», хоть о «подъеме сельского хозяйства».

Но если человек хотел заниматься политической деятельностью помимо КПСС, путь ему был только в диссиденты, в борцы с системой.

В этом смысле тоже «застой» был: двадцать лет полной вынужденной пассивности народа.

Но даже в этом смысле «застой» получился довольно относительный: все же и политика была. Пусть не публичная, но была. Кто-то выходил в номенклатуру, становился субъектом политики. Люди из этой верхушки ожесточенно спорили в своих спецбанях и на спецдачах, разбредались по своим «партиям в партии», что-то планировали, проводились в жизнь не очень понятные непосвященным решения…

А главное — вовсе не было никакого «застоя» во внешней политике, в экономике, культуре, в духовной жизни народа. 20 лет с 1965 по 1985 год — время кардинальных, принципиально важных изменений, время напряженной, увлекательной жизни.

Впрочем, до описания этой жизни придется выяснить еще один вопрос… «Годы застоя» считаются у нас временем жесточайших гонений на «инакомыслящих». До рассказа об экономике и науке «годов застоя» придется посвятить время и этому.

О диссидентах с 1991 года говорят невероятно много, и часто получается так, что эти люди то ли заставили руководство СССР начать «перестройку», то ли сыграли важнейшую роль в «демократизации» режима, то ли убедили в своей правоте руководство СССР (весь советский народ, «всех порядочных людей»… нужно вставить). Все эти утверждения нельзя назвать даже неверными… Они просто бредовые.

Само слово «диссидент» происходит от латинского dissidens — несогласный. То есть — человек с неофициозными религиозными или политическими взглядами. Инакомыслящий.

В Англии XVII–XVIII веков термин «диссиденты» или «диссентеры» (английское dissenters) применялся к протестантам, которые не принимали официальной Англиканской церкви: пуританам, квакерам, баптистам, методистам… всего к 13 разным конфессиям, которые позже и основали 13 штатов США.

В XVI веке в Речи Посполитой диссидентами были все христианские конфессии (ведь они инакомыслящие друг для друга). Потом так стали называть некатоликов, и особенно протестантов.

О появлении диссидентов в СССР рассказывают совершенно фантастические вещи. В духе: «В 1950—1970-е диссидентское движение — антисоветское, антикоммунистическое движение граждан СССР с сер. 70-х до сер. 80-х XX в». Диссиденты называли себя также «правозащитниками», «инакомыслящими». [45] http://www.emc.komi.com/02/05/065.htm

А далее сообщается, что «первыми русскими диссидентами были Новиков Н.И. и Радищев А.Н. Новиков Н.И. — за неумеренную литературную полемику во «Всякой всячине», а Радищев А.Н. — за книгу «Путешествие из Петербурга в Москву».

В таких текстах что ни слово, то чепуха. Далеко не все диссиденты называли себя «инакомыслящими», и тем более лишь меньшинство диссидентов были правозащитниками.

Во-первых, всех вообще диссидентов была совершеннейшая кучка. Кто называет число 1000, кто 1200 человек, но и самые большие оптимисты не говорят, что их было больше 2000. Это на весь СССР.

В-вторых, большая часть диссидентов вовсе не были демократами и западниками.

В-третьих, реальную роль в истории сыграли как раз те диссиденты, которые западниками не были.

Диссидентами обычно называют тех несогласных с официальной политикой и официальной пропагандой, кто открыто выражал свое несогласие. Все диссиденты не вели вооруженную борьбу и не призывали к вооруженной борьбе. Это были идейные люди, которые и воевали идеями. Вот только идеи у них были очень и очень разные. Можно выделить по меньшей степени четыре группы диссидентских идей: упертых коммунистов, упертых местных националистов, патриотов-почвенников и западников-либералов.

Как и маоисты, они считали политику всех правителей после Сталина «ревизионизмом» и отступничеством. Как только их выпускали из сумасшедших домов, они снова и снова призывали вернуться к «правильному» социализму и строить коммунизм.

Со взглядами этих злобных, но чудовищно невежественных чудиков читатель легко может ознакомиться сам, их сайты широко представлены в Интернете. И Партия Новых Коммунистов, и Неокоммунистическая Партия Советского Союза (НКПСС), и Левая Школа, и группа А.Н. Тарасова.

Желающий да ознакомится.