Офицерский корпус Русской Армии. Опыт самопознания

С военной точки зрения, подобное явление, несомненно, свидетельствует о неподготовленности наших нижних чинов и к войне , так как все эти нападения не что иное, как те же военные действия в миниатюре.

На моей памяти со времени Русско-турецкой войны умственная неразвитость наших нижних чинов удивительно мало изменилась к лучшему. В такой промежуток времени в других странах прогресс заметен на всех поприщах общественной жизни в значительной степени. В наших же войсках процент грамотных новобранцев хотя и повысился, но общий уровень их умственного развития остался прежним…

Все это находится, впрочем, в связи с унтер-офицерским вопросом и всем прочим, о чем упоминалось выше.

Следовало бы сравнить еще и воспитание нашей молодежи в военно-учебных заведениях с таким же воспитанием за границею . Полагаю, что и в этом отношении мы отстаем от своих соседей, в особенности за последнее время. Не говоря уже о науках, мне кажется, что там от нас уходит далеко вперед воспитательная часть . Даже к самостоятельной, практической жизни там приготовляют своих воспитанников более основательно, не оставляя без внимания такие требования, как умение сообразоваться в жизни со скудными средствами офицерского содержания и устроить притом свою жизнь возможно рационально с точки зрения современных культурных требований. За границею воспитание и общеобразовательная часть обучения обдуманы так всесторонне, что там не забывают даже о систематическом ознакомлении воспитанников военно-учебных заведений, в общих чертах, с искусствами («Kunstun-terricht» как отдельный предмет), так как и искусства также имеют свое значение в современной жизни культурного общества, между тем как выпускаемые прежде офицеры в этом и во многих других отношениях (практическое знание языков и т. д.) являлись совершенными профанами, что нередко ставило их в неловкое положение в обществе и оставляло важные пробелы в некоторых отраслях их умственного развития.

<���…> Что же касается военного нашего могущества, то в этом отношении и армия наша — непочатый край природных ресурсов, и при надлежащем отношении к делу нам нечего опасаться за нее. Избитая, банальная с виду фраза о прекрасном нашем солдатском и офицерском материале имеет свой глубокий практический смысл.

Нужно только развить чувство патриотизма и военного долга да единство духа.

Единодушный корпус офицеров, сплоченный сознанием величия своего призвания, сознанием всесилия военных своих познаний и также готовностью жертвовать собою за высшие интересы отечества вместе с превосходным нашим солдатским материалом, доведенным до надлежащего уровня умственного развития, составит силу, которая при известных всему миру редких боевых качествах нашего племени в состоянии одолеть врагов всего мира. <���…>

Мы давно и часто повторяем слова Наполеона о том, что успех на войне на три четверти зависит от духовной стороны дела. К сожалению, этим повторением мы в громадном большинстве случаев и ограничиваемся, совершенно забывая, что в таком живом деле, как наше военное, теоретическое положение без практического приложения, как бы справедливо оно ни было, остается совершенно мертвою истиною. Действительно, сознательно у нас почти ничего не делается в отношении духовной подготовки к бою войск; в деле воспитания мы вращаемся лишь в области разных исторически сложившихся приемов, обратившихся в рутину, где добро перемешалось со злом до такой степени, что порой даже трудно признать за тем или другим первенствующее значение.

Правда, и в теории мы встречаем достаточную неясность. «Психология почему-то до сих пор крайне пренебрегает всеми теми явлениями, которые относятся к духовной деятельности человека на войне; военные же историки, имея до последнего времени весьма мало понятия о важности фактов духовного свойства, обыкновенно или вовсе опускают их или описывают лишь наиболее резко бросающиеся в глаза, ища тайну побед то „в сообщениях“, то „в ногах“, а не заглядывая в сердца и головы людей». [50] См. мою статью «Связь военных наук с общественными», стр. 47.

Вдобавок, говоря о зависимости успеха от духовного элемента, мы почти всегда подразумеваем под этим элементом так называемый «дух войск», забывая или даже подчас и не подозревая, что этот самый «дух» есть явление весьма и весьма сложное, и совершенно игнорируя духовную деятельность начальствующих лиц.

Между тем печальный опыт минувшей войны наглядно показал, что в ряду наших недочетов, бесспорно, самым крупным являлась неподготовленность громадного процента начальников всяких степеней; притом не столько в смысле недостатка знаний, сколько в отношении недостатка самостоятельности, неумения решать и решаться . Отсутствие надлежащей воли — вот где главное зло, с которым необходимо бороться; и приступить к борьбе с этим злом надо немедленно, не теряя ни минуты, если мы хотим подготовиться для будущего и в следующую войну не переживать опять острой горечи поражений.

<���…> Обратимся теперь к более детальному исследованию того, какие собственно эмоции, положительные и отрицательные, вторгаются в душу начальника и так или иначе властно влияют на него. При этом мы будем рассматривать их не столько с точки зрения получения положительного результата решения, сколько самого процесса решения (доведения акта воли до конца).

На войне все отрицательные эмоции, т. е. задерживающие окончание борьбы мотивов и наступление кризиса воли, могут быть сведены к страху: страху лично за себя, за своих подчиненных и за порученное дело, и, как следствие этого, к разновидностям нерешительности.

«Эмоция страха происходит при представлении наступающего (приближающегося) зла. Характер ее составляют: особая форма страдания или несчастия, упадок активной энергии и исключительное сосредоточение в уме относящихся сюда идей». [51] Бэн. Психология, стр. 251, 252. «Силы внезапно и в обширных размерах покидают органические процессы и сосредоточиваются на известных интеллектуальных процессах и на телесных движениях». «Если мы будем измерять его (страх) прекращением удовольствия, то увидим, что он составляет один из самых страшных видов человеческого страдания». Физиологические спутники страха вызывают чрезвычайно угнетенное состояние. Мышление в значительной мере подавляется, падает способность критики и оценки; одновременно получают силу непроизвольные сочетания идей и начинает действовать фантазия, направленная в строну причин страха. Вообще, как и всякое страдание, страх крайне ослабляет деятельность и побуждает искать освобождения от него любыми средствами. [52] Трусость, собственно говоря, и есть удовлетворение всякими средствами стремления избежать самого чувства страха, путем устранения себя от действия вызывающих его причин. Что касается воли, то «страх подчиняет себе и преодолевает до такой степени волю, что люди всегда считали героем того, кто имел достаточно силы побороть и овладеть им». [53] Angelo Mosso. Страх, стр. 222.