Александр Бушков - Крючок для пираньи

— Кого-то мне напоминает этот «крестный батька», — сказал Мазур задумчиво. — Похож на кого-то, кого я видел, и не так уж давно…

— А ведь верно, — откликнулся Шишкодремов. — Лицевой угол характерный, форма носа…

— Спецы вы у меня, — растроганно сказал Кацуба, старательно протирая носовым платком сваленные на сиденье пистолеты. — Что бы я без вас делал, золотые мои…

Поначалу, вернувшись в гостиницу, Мазур немного опасался, что униженные местные орлы заявятся продолжить разговор, но никакой агрессии не последовало, противник в пределах прямой видимости так и не появился. Наступило время безделья, и он завалился на постель с купленной здесь потрепанной книжечкой полковника Фосетта — с удовольствием взялся перечитывать.

Вскоре приперся Кацуба, с непонятной гримасой полистал отложенную Мазуром книжку, кивком позвал в коридор. Они обосновались на привычном месте — у высокого окна, где были выбиты иные квадратики, и холодный ветерок знай себе посвистывал, врываясь в коридор.

— Тебе сегодня, как я понимаю, на встречу к вербовщику переться?

— А может, не ходить?

— Надо, Федя, надо, — сказал Кацуба. — Тут уже полгорода знает, что мы успешно сплавали и в первый раз сходили на дно. Странно только, что шизик Сережа пропал, а ведь собирался у тебя подробное интервью брать… Опять налакался, надо полагать. Словом, сходи и обскажи все как есть. У вас как с ним было договорено?

— Я ему звоню, он обговоренным образом называет время, а место заранее назначено…

— Интересно, — тихо сказал Кацуба. — Что-то он с телефоном явно осторожничает — «оговоренным образом»… Можно сделать вывод, что не он наши нумера прослушивает, вот и опасается… Ладно. Будем тебя прикрывать, вернее, постараемся сесть ему на хвост, куда-нибудь да должен привести.

— А может, взять его? — нерешительно предложил Мазур.

— Оно бы неплохо, — мечтательно сказал Кацуба. — Мило поболтать, потом — контрольный выстрел в голову… Не пойдет. Пленных нам девать некуда, а с трупом будет много возни. А главное, если это какая-нибудь контора, она ж разъярится, пакостить станет… А мы тут открыты всем ветрам. Так что придется тебе нести нелегкую стукаческую службу.

— Что говорить?

— А все как есть. Пустые трюмы и никакой отравы. — Он косо глянул на часы. — Пошли собираться, там еще Фаина рвется с тобой потолковать….

Спустившись на первый этаж, Мазур без колебаний направился прямиком к очаровательной Фаине, встретившей его с улыбкой, тут же сменившейся неприкрытой бабьей жалостью:

— Как она вас, паршивка…

— До свадьбы заживет, — философски сказал Мазур. — Одного не пойму — зачем понадобилось со мной такие номера откалывать…

Фаина оглянулась, понизила голос, хотя никого вокруг не наблюдалось:

— Я этой стерве еще устрою веселую жизнь. Придумала… И девку втянула.

— Она и в самом деле племянница?

— Ага. Сестрина дочка. Вот только зря я заранее Михаила Иваныча обнадежила…

— А что такое? — спросил Мазур.

— Запропал куда-то Никитин. Уж как его ни искали по всему городу…

— Кто?

— Знакомые. — Фаина поправила ничуть не нуждавшуюся в этом прическу, кокетливо улыбнулась: — Одинокой женщине на свете живется иногда тяжело, а порой и наоборот. Попросила знакомых, они обещали помочь…

— Загадочная вы женщина, — сказал Мазур. — Коли по одному вашему слову бегают по городу, чтобы милицейского лейтенанта за глотку взять…

— Ой, скажете тоже — за глотку! Порасспросили бы, только и всего… Хорошему человеку и помочь не грех. А то я виноватой себя чувствую — то-то не могла сообразить, отчего это Лизка так рвалась вместо меня подежурить за какой-то паршивый отгул, вроде и ни к чему ей был тот отгул…

— А сама она что говорит? — поинтересовался Мазур.

На личико Фаины словно бы набежала тень:

— Это бабские дела, вам неинтересные… Вертится. Врет мне в глаза, что вы и впрямь ее племянницу спьяну потащили в номер. — Она улыбнулась. — Только я от вас такого в жизни не ожидаю, вы мужчина положительный…

— Это я с виду такой, — сказал Мазур. — А как выпью, дурак дураком, хуже некуда…

— Скажете тоже! Повидала я пьющих…

Ей хотелось затянуть эту приятную беседу подольше, тут и дурак поймет, но за спиной Мазура возник Кацуба, покашлял:

— Поехали?

— И куда вы на ночь глядя? — огорчилась Фаина. — Я бы чаек вам поставила, варенье есть из свежей ягоды…

— Увы, — с нескрываемой печалью развел руками Кацуба. — Нужно в порт ехать, нам приходится после каждого погружения такую бумажную канитель разводить, что рехнуться можно…

— А вы потом заходите, чай никуда не денется… — но, делая это любезное предложение, она смотрела на одного Мазура.

— Эх, я бы на твоем месте… — вздохнул Кацуба, когда они оказались на улице. — Так откровенно тебя кадрят, что никаких недомолвок… Бери и пользуйся.

— А неизбежные сложности? — чуть фарисейски спросил Мазур, все же польщенный в глубине души.

— Оно, конечно, — согласился Кацуба. — У тебя уже Катюша на шее висит…

…Он остановил ветхий самодвижущийся экипаж за квартал от назначенного места, Шишкодремов со Светой проворно выскочили и, пройдя под тусклым уличным фонарем, разделились, исчезли во дворах.

— Кортик взял? — спросил Кацуба.

— Ага.

— Отдай, тебе сейчас надо быть чистым, как стеклышко…

Мазур сунул ему кортик и вылез из машины. Тихая улочка была пуста, с одной стороны тянулись кирпичные пятиэтажки, с другой — бесконечный ряд двухэтажных дощатых домишек, построенных, надо полагать, в те времена, когда еще работал лесоперевалочный завод. Вдоль них тянулась привычная теплотрасса, под ней, почуяв прохожего, вяло зашевелилась беспризорная собачня.

Свернул вправо, во двор пятиэтажки, подумав мельком: «А в тех бараках зимой, надо полагать, хреновенько…» Прошел мимо тронутого ржавчиной «Москвича» — машины тут идиллически оставлялись на ночь прямо на улице. Свернул в проход меж сараюшками — их тут лепилось неописуемое множество, сляпанных из ржавой жести, смутно белевших в полумраке облицовочных листов, раздобытых явно при строительстве теплотрассы. Посветил под ноги фонариком — консервные банки, вовсе уж неопределимый мусор, железяки какие-то…

Замер, насторожившись как зверь — впереди раздался короткий сухой треск. Именно так звучит выстрел «Макарова» на открытом пространстве — не в чистом поле, но в довольно просторном месте, не занятом строениями…

Ошибки быть не могло. Секунд двадцать он простоял, слушая тишину и гадая, что делать дальше. Пистолетной пальбы по соседству с точкой рандеву никакие инструкции не предусматривали. Может, вернуться в машину?