Александр Проханов - Технологии «Пятой Империи»

Экстенсивный путь развития предполагал экспансию, а ее в 80-е годы не было. Даже там, где СССР достиг серьезных дипломатических и геополитических успехов (например, в Юго-Восточной Азии или в Латинской Америке), речь велась не о мобилизации ресурсов этих регионов, а, напротив, о привлечении ресурсов Советского Союза в экономики вновь приобретенных союзников. Кризис индустриализма в СССР в наиболее четкой и откровенной форме проявился в 80-е годы и закончился экономическим крахом начала 90-х.

Второй причиной стал крах потребительской модели советского общества, выбранной еще XXI съездом и воплощенной в жизнь после «косыгинских» реформ в конце 60-х годов. Эта модель предполагала все большую ориентацию на стандарты, свойственные западному обществу, где потребление ставится выше труда, материальное имеет приоритет над духовным, а удовлетворение потребностей безусловно первенствует над реализацией способностей. Как только эта потребительская модель была взята на вооружение руководством СССР, исход противоборства капитализма с социализмом был предрешен. Капитализм обладал и обладает гораздо более обширной ресурсной базой и гораздо дальше продвинут на технологическом уровне индустриального типа. И соответственно обладает неизбывными преимуществами в соревновании систем. Но главное даже не это. Капитализму потребительская модель присуща внутренне. Тогда как социализм внутренне предполагает другую, базирующуюся на справедливости, добре и взаимопомощи систему ценностей.

СССР, подточенный неполадками в собственной экономике, помноженными на сужение ресурсной базы, не смог удовлетворить потребительские ожидания советского общества, пережив сначала кризис недоверия населения к власти, а затем и глубочайший политический кризис, что и привело к развалу государства.

В-третьих, гибель СССР стала результатом агонии советской административной системы. Гениальный советский ученый Глушков еще в середине 1970-х годов указывал на кризис управления как на самую большую опасность для дальнейшего развития социализма. Он замечал, что параметры экономики и социума стали слишком сложны для существующей административной системы. В ней все чаще стали образовываться своего рода тромбы, а система обработки информации постоянно «сбоила». Лавинообразное накопление дефектов в конечном счете привело к полному развалу советского управленческого аппарата и, соответственно, к краху плановой экономики.

В-четвертых, в СССР возник социально-гуманитарный кризис. Потеря веры в «счастливое коммунистическое завтра» привела к отказу от традиционных ценностей и норм поведения, базирующихся на примате добра, справедливости и взаимопомощи. Победили социальный нигилизм, имморализм и право сильного. Но поскольку подобный отказ основной массе населения не принес ничего, кроме горя и разочарования, следующей стадией стали массовая невротизация и зомбирование людей через системы СМИ (как единственный способ удержать обманувшиеся массы в состоянии пассивной покорности).

В-пятых, это тотальная невостребованность системой сверхтехнологического уклада отечественной экономики. Чрезвычайно эффективные инновации и инициативы (такие, как научно-технические центры молодежи, кооперативы, молодежные жилищные комплексы) наполнялись чуждым первоначальному содержанием. Созидательное, трудовое, творческое начало стало подменяться потребительски-спекулятивным, рыночным, что окончательно подорвало и деморализовало последних носителей традиционных ценностей имперского Советского Союза.

А теперь обратимся от погибшего СССР к современному Западу. Отметим сразу: очень далекие друг от друга географически и политически, но объединенные высоким интеллектуальным уровнем мыслители, политики, экономисты, социологи говорят и пишут сегодня о глубоком кризисе современного Запада, о его болезнях. О том, что он все более и более напоминает поздний Советский Союз, с его проблемами, конфликтами и неустранимыми дефектами.

Они пишут о нарастающей дестабилизации экономики. О прогрессирующем утончении среднего класса и ухудшении условий его жизни. О растущем неравенстве и распаде некогда единых социумов США и Западной Европы, превращении их в некие, все менее связанные между собой мозаичные образования. О росте этнических, имущественных и социокультурных противоречий. Об отказе от традиционных (в случае Запада – христианских) ценностей и подмене их культом гедонизма и безразличия. О распаде культуры, о подмене искусства клиповой эстетикой, литературы – комиксом, духовности – «религией МТV». Особо тщательно анализируется торможение технического прогресса, которое все более заметно во всех областях, кроме технологий средств массовой коммуникации, компьютерной техники и отчасти биотехнологий.

Глубокое понимание и острое ощущение неблагополучия в США, Европе (и в тесно связанных с ними рыночными узами Китае и «Большой Азии») – это предчувствие системного кризиса глобального общества, построенного по западному индустриальному лекалу. Кризиса, предтечей которого стала трагедия Советского Союза.

Русская катастрофа и грядущий глобальный кризис не только чрезвычайно близки по типу (повторяют в своей особой форме общие сущностные черты и закономерности). Их связывает еще и причинно-следственная зависимость.

Рухнувший СССР на первый взгляд отсрочил кризис Запада, но при этом запустил механизм глобального катаклизма, называемого в синергетике «режимом с обострением». Подобный режим всегда кончается катастрофой и полным распадом системы.

С исчезновением «Удерживающего» стража покинула врата ада, и те распахнулись… В мир хлынул поток первозданного хаоса, выплеснулось первоначальное зло…

Это зло многолико и изменчиво. Это и прогрессирующая деструкция международных отношений, стирание границ, хаотизация социума. И нарастающий во всем мировом пространстве конфликтный потенциал, разрушение важнейших несущих контуров человеческой цивилизации. В этом же ряду и постоянное воплощение принципа максимального ущерба при применении минимальных средств (что открывает дорогу для принципиально нового типа немотивированного терроризма, для которого приемлема гибель сотен, а в будущем и сотен тысяч мирных жителей). Первые опыты такого рода – это взрывы в Москве, бойня в Беслане, взрывы в лондонском метро. И это – лишь начало. Продолжение следует, и от него нам не уйти, ибо в мире живут обеспеченной жизнью 600 миллионов человек, а остальные день ото дня погружаются в пучину бедности и страданий, откуда нет перспектив выйти.

Пора четко и ясно сказать: не СССР проиграл «холодную» войну. Поражение постигло всех ее участников: и СССР, и США, и Западную Европу, и членов Варшавского блока. Более того, в скорой исторической перспективе контуры поражения станут ясны и для Китая, и для мира ислама.