Максим Калашников - Сломанный меч Империи

Чаша стабильна в исторической перспективе, в отличие от Мирового Острова — Америки, замкнутого на паутину зыбких и эфемерных морских коммуникаций. Чаша потенциально — пуп мира, ось его истории. Пчельников убежден: русские должны создать новую систему планетарных коммуникаций — от Португалии до Москвы, а через нее, сквозь всю Сибирь — к Беринговому проливу, отделяющему евразийскую Чукотку от американской Аляски. Там через воды перебрасывается титанический мост и возникает сверкающий мегаполис, Берингоград, через который путь лежит на Американский континент. От этой Оси Мира должны сбегать к югу меридиональные магистрали — к Африке, Индии и Китаю. И стеречь эту ось новой глобальной системы должен стальной и грозный гигант — стабильная наша Империя. Создав новую сеть мировых дорог, мы приведем к падению роли Персидского и Ормузского проливов, Суэцкого канала и Сингапура, обретя огромные богатства и мировое лидерство…

В 1965 году Пчельников вошел в демографическую комиссию при Московском университете. Спрогнозировав тогда спад рождаемости в 1990-е и предлагая выход из грядущего кризиса: прекратить распыление восточных славян из их исконных центров расселения на края Империи, на периферию Чаши. И снова стягивать их к ее центру, восстанавливая «выеденную» в ХVIII-ХХ веках сердцевину Руси, восстанавливая запас цивилизационной прочности. В 1970-м он предлагает схему кинетического расселения — вокруг цивилизационных ядер и силовых линий, с вахтовой системой эксплуатации промышленности на периферии. Пчельников убеждал: надо реставрировать утраченный русский пространственный порядок, наше этногосударственное ядро.

Он сравнивает все это с возведением огромного соборного купола над сердцем русского мира, вокруг коего поднимутся купола малых и средних народов, городов, корпораций. Города превращаются в «созвездия», а из русского ядра удаляются «сараи, стройплощадки и экологически вредные производства».

Центром этого ядра и Великой Чаши Пчельников мечтает сделать коммуникационное ложе — Артполис в южномосковском район Битцевского парка. Этакую расколотую на две половину восьмигранную пирамиду, в плане образующую восьмилучевую арийскую звезду — противовес шестиконечному символу иудейско-протестантской цивилизации. Здесь — средоточие банков, бирж, офисов фирм и информагентств, пунктов космической связи. Узкая горловина, сквозь которую идет обмен культурными, технологическими и организационными ценностями под контролем Православного народа. Это — уникальный кристалл созидания. Но, увы уже для рыхлого и сорного, распадающегося постсоветского пространства. Но так, чтобы мы овладели искусством коммуникаций, овладения пространствами и манипулирования ими. Поставив себе на службу современные финансовые бизнес-технологии, вовлекая в освоение богатств Чаши и реализацию титанических проектов капиталы всего мира. Под русским контролем! Сжатием этномассы восточных славян к традиционному центру Империи запускается «реактор», энергия которого обеспечивает новый пассионарный всплеск, новое расширения Империи. Ее великую Трансгрессию!

Во времена Горбачева у нас было в сто крат больше сил, дабы взяться за такой проект Православно-имперского будущего. И еще больше — в начале 1970-х. Воздушные флоты, армады танков, сосредоточенные в уникальных центрах гроздья научно-технической мощи — тогда еще полновесные, а не иссохшие, как ныне. Плюс поток нефтедолларов, так бездарно проеденных режимом Брежнева на импортное шмотье. А еще — уникальная система власти огромной мобилизационной силы, которая в руках Вождя-Ваятеля способна творить невиданные чудеса (О Пчельникове — см. «День», №17,1992 г., «Завтра», 37 и 52,1995 г.).

Такие, как этот мыслитель, творили образ мира после нашей победы в Третьей мировой, полувековой холодной войне. Когда Запад, пав в изнурении от попыток перемочь русских в гонке вооружений, признал бы тщету своих потуг и заявил бы о готовности участвовать в нашем Суперпроекте. Когда и мы смогли бы бросить в него высвобожденные из военной сферы силы.

Но разве могли понять и принять мистические откровения Пчельникова тупые и уже бессильные кремлевские бонзы, в чьих мозгах не было ничего, кроме «Краткого курса ВКП(б)», водки и банек? Разве могла приветствовать его наша тогдашняя социолого-демографическая элита, все эти еврейские академики бромлеи, першицы и заславские? Ведь они аналитики, расчленители, а Пчельников — это синтез. Он, в отличие от них — русский пассионарий, и его проект мог родиться лишь в голове представителя народа с вековыми имперскими и с тысячелетними арийскими традициями, в уме продолжателя дела русского космизма. Но никак не в мозгах потомков выходцев из тесных и сварливых гетто, скопищ торгашей и менял. Независимо от образования мы подчас наследуем память наших многочисленных предков — через семейное воспитание, разговоры и предания. И широта мысли потомка воинов и покорителей огромных просторов, способных на сверхчеловеческое напряжение резко отличается от мировоззрения тех, чьими предками были местечковые аптекари, лавочники и часовщики.

В те года подобные академики на своих междусобойчиках уже говорили об обреченности страны, и, мечтая жить по-западному, поднимали тосты за новую революцию. Еще немного — и появится великовозрастный Политический Идиот Сахаров с бредовыми идеями предтечи Эсэнговии — Союза Суверенных республик. В адском вареве позднесоветской демографическо-социологической науки родятся титаническая дама Старовойтова, будущая демократка и поборница идеи раскола России на пятьдесят стран, и профессор Янов — теоретик изменения этнопсихологического типа русских в сторону американизации и либерализма. И какую же боль испытывал Пчельников, когда видел, что у Империи есть все для реализации такого проекта. Все, кроме одного — воли.

Мы с вами знаем твердо: в стране есть люди, владеющие имперскими мета-технологиями. Создатели будущего Тысячелетнего Третьего Рима!

Мы попытались набросать лишь самые общие контуры Русской Цели и стратегии победы в глобальной борьбе. И не придумали ничего нового. В стране уже к середине 80-х годов насчитывалось множество людей, высказывавших в общем сходные мысли.

В 1980-м впервые люди в черных рубашках стали праздновать годовщины Куликовской битвы, этого первого вступления на историческую арену великороссов, наследников древних русов Киевско-Днепровской цивилизации. В 1982 году мы с товарищами, учась в девятом классе, зачитывались только что вышедшей — и, увы, посмертной! — книгой Владимира Чивилихина «Память», где автор вел нас к самым древним русским истокам. Творил великий художник Илья Глазунов, и мужественные лица полководцев великой Отечественной на его полотнах соседствовали с ликами Дмитрия Донского и Сергия Радонежского. Мы зачитывались трудами историка Ф.Шахмагонова, и с их страниц глядела живая история. Еще читал лекции Лев Гумилев, познавший и гонения от академика Бромлея, и тайны жизни народов. А рядом с ними уже были десятки учеников.