Газета День Литературы - День Литературы 139

*** Прикрыла чужая фуражка Бездомного сына страны. Заснул малолетний бродяжка, Уютные плавают сны. В осеннюю стужу не мало Пригреться у тёплой трубы. А кислые стена подвала – Великий подарок судьбы. И что-то счастливое снится: В весёлых накрапах росы Какая-то добрая птица Приносит кусок колбасы. И мама далёкая снится, И в щёку целует мальца. А это – подвальная крыса Махнула хвостом у лица... Дитя заседающих нянек, Наследник лесов и равнин, Спи, мальчик, изгой и избранник, Великого этноса сын. МОСКВА Невидимые ищешь тропы В невиданную благодать... Недаром, варвары Европы Спокойно перестали спать. Не на тебя ль сквозь вздох эфира, Прикрывшись флагом мнимых дружб, Настроены антенны мира, И окуляры тайных служб? Святая крепость на границе, Как заповедали века: Быть не соринкою в зенице, А костью в горле у врага. Себя храня, других спасала. И светлым будущим жива, Ещё ты миру не сказала Свои последние слова. Живи и здравствуй, Вечный Город. Рассеивай вселенский мрак. Да не померкнет – серп и молот – Твой рукотворный Зодиак. ДЛЯ НИХ Какие морали? Какая идея? Для них на Канарах цветет орхидея. И, снежную гладь превращая в панель, Бесстыдную юбку задрал Куршавель. Для них развеваются флаги на яхтах. Для них надрывается быдло на вахтах. И голову кружит, сквозь хищный дурман, Смертями и кровью набитый карман. Во имя куражной забавы и блажи Для них золотые раскинулись пляжи, Где в землю чужую запрятав концы, Присвоены виллы, бунгало, дворцы. Для них лже-художники пишут портреты. Для них – вертолёты и кабриолеты. Для них, по понятьям, – не жизнь, а малина. ...Для них – приговор, самосуд, гильотина. АЛЕКСАНДРУ ПРОХАНОВУ Когда дела темны и плохи, Не ты ли шлёшь свои лучи Заложникам крутой эпохи, Идущим в яростной ночи? Когда судьба Россию косит, Ты ей вещаешь, как пророк, Чьё слово лечит и возносит, У горла съёжившись в комок? Готовая к боям и пыткам, Кумиры лживые круша, Каким божественным избытком Наполнена твоя душа? Наверно, Родине отрадно Во дни сомнений и тоски, Погладить синевой прохладной Горячие твои виски. А я – зароком в новом веке Теперь печалюсь об одном: Чтоб берегли тебя вовеки – И вихрь, и молния, и гром... В глуши лесов, на пашне стылой, На перекрёстке всех держав Спаси безумца и помилуй, Поклон невидимый воздав. И пусть всегда с тобой пребудут Лишь те, чьи души горячи. С тобой – в тиши смертельных буден. С тобой – идущие в ночи. *** Где был когда-то сельский пруд, Коттедж – награбленный уют. А мы глядим через забор: Там вилы, пилы и топор... И эхо чудится дельцам: "Мир хижинам – война дворцам!" Отняли луг, отняли лес. Охранник – купленный балбес. Неужто он непобедим? Неужто память предадим? Что скажем дедам и отцам? Мир хижинам – война дворцам! Мир хижинам – война дворцам! Всем современным подлецам Придёт, придёт расплата. Что попустили до сих пор, С нас – спрос. Наш стыд и наш позор. Земля не виновата. ЗНАКОМЕЦ У древнего озера Ван Печально сидит истукан, Кусает его мошкара. ...Он был человеком вчера. Но часто в колодец плевал. Заискивал, льстил, мухлевал. Начальникам в уши дыша, Шептал: "Продаётся душа…" Застряли сандальи в песке. Он лысину чешет в тоске. Он к небу взывает: "Прости…", Считая монеты в горсти. Подвёл калькулятор его. В наваре – всего-ничего, Отрезан в грядущее путь, Осталось одно – утонуть. Взметнулась навстречу вода: "Сюда, нечестивец, сюда!" Разверзлось зловещее дно. Но только не тонет ... бревно, *** На перекрестке узком, У берега реки, Дерутся русский – с русским. Мелькают кулаки. За морем-океаном Смеются мудрецы. Сошлись Иван с Иваном, Как бешеные псы. А по телеэкрану Разносится позор. Кричит Иван – Ивану: "Подлец, предатель, вор!" Страна бедой объята. Последний луч погас... Опомнитесь, ребята, Не зря стравили вас. И скроют нас бурьяны, И проклянут века, За то, что вы, Иваны, Валяли дурака. ЭТА ЖЕНЩИНА Держит голову, как королева, Излучает загадочный свет. Эта женщина – вечная Ева Затерялась в развалинах лет. На исходе судьбы хорошея, Словно носит астральный зарок. Эти ребусы – бусы на шее. Эти тайны перстней и серёг! Этот запах с оттенком корицы, Этих платьев немыслимый цвет! И во взгляде бывалой тигрицы Хищный отблеск далеких побед. Дышит время легко и беспечно. Каплет с майских садов молоко. Эта женщина – вечное нечто. И искусство её – велико! Насылает тоску и напасти. И зовёт, и деньгами сорит. Первородное зарево страсти Над её биополем горит. Сквозь бетонные стены и зданья Проникает как легкая тень. Будоражит мужское сознанье. Бередит лихорадочный день. Только губы сжимаются горше Над прощальной полоской земли. ... Что ей возраст – раз нет его больше. ... Что ей годы, коль годы прошли.

*** "Золото, золото – сердце народное..." Н.А.Некрасов Я разлюбила серебряный век. В этом помог мне один Человек: Он преподнёс на серебряном блюде Медленный яд в одиноком сосуде, Пыльных зеркал бездыханные груды, В старом комоде свалявшийся мех И очарованный смех. Я полюбила вагон-ресторан: На гобелене – сухой таракан, Временем битый гранёный стакан, Нежную бедность, величье прорехи И воспалённые веки. А подстаканник, серебрянней всех, Мелко дрожит, как предательский смех. Век золотой не простит нам утраты. На золотом не поставишь заплаты Ни серебром и ни ржавым гвоздём. Сердце народное сдали мы в лом!.. Громко старьёвщик звенит серебром, Сладко поёт он: "Моя золотая, В нашей суме серебро не истает". ИМЯ Какая трудная страна! Какие злые имена! Придумал крёстный званьице: – Зовите Бесприданницей. Ну нет бы хоть Мелиссой, А то зовут – Ларисой. И ни зарплат астральных, Ни теремов хрустальных. И хоть пила я вдоволь Любовного вина, Но кружится, как овод, И колет, как стерня: "Ах не любил он, нет, не любил он, Нет, не любил меня..." СОН Сталин много раз приходил на спектакль "Дни Турбинных" Он приходит в царскую ложу. Ему снятся царские сны. Глаз от сцены отнять не может – Там сегодня опять Турбины. Что он ищет в потёмках сцены? Здесь кого он так полюбил? Сей незваный гость для Елены, Тот, что дом её разрубил. Он выходит на все парады. Он затянут на все ремни. Так скажите же, Бога ради – Ну зачем ему Турбины?.. О страна! О судьба! О дети! О загадочный "Тихий Дон"! И на память о детях этих Он вернул нам пару погон... *** Есть полный лад у нашего разлада, И время так разгладило разлад: Я – дерево, и выбрала я сад, А ты – жилец, ты – в доме, возле сада. Смирились мы – ты знаешь свой уют, А я теперь со сквозняками лажу... Лишь пауки меж окнами снуют, Как будто связь для дома с садом вяжут. АРАРАТ Вот мы выходим из жаркой игры С воспоминаньями сладить не в силах. А ностальгия высокой Горы Делает дом наш нескладный постылым. Вот закрываем мы дверь на засовы, Смотрятся свечи в пустой самовар. Будем всю ночь мы, как глупые совы, Жадно листать наш коварный словарь, Будем листать, чтоб единое слово Вновь отыскать, позабыв про пиры, Чтоб рассказать вам, как ранила снова Та ностальгия высокой Горы. *** Во сне всегда – разлад с людьми, И путь домой так многотруден. О, разгадав былые сны, Мы много золота добудем. Там Смела* белая горит Любовью тайной и ответной, Там мышь летучая летит Над нашим садом предрассветным. Там аист лёгкий, молодой Над Тясменем* крыло ломает, И девочка глядит судьбой, А женщина судьбы не знает. Не продавайте отчий дом И трёх сестёр не отпускайте В Москву. Держите под замком. И от молитв не отлучайте. --------------------- «Смела – город в Черкасской области. «Тясмень – самый большой приток Днепра. *** Свободы шёлковая нить Перетянула туго горло. Но с одиночеством дружить Я научилась в злые годы. И вот теперь, когда стою Перед последнею любовью И слабый голос подаю, Душа страшится празднословья. Я не умею говорить, Змеёй к родной груди прижаться, Но я умею уходить И не умею возвращаться. *** ю.з. Задумала так: скушна и добра, Я буду влачить свои дни одиноко. Взойдёт надо мною мой ангел высоко, По-прежнему песня его не стара. Вдруг вижу – на печке хозяин сидит, Хозяйскую бороду он теребит... Я думала так: отложу вышиванье, Вязанье, круженье, крушенье, страданье! Плохая хозяйка с немытым окном, Я в прах обращу очарованный дом. Но вижу – на печке хозяин сидит, Как в воду густыми глазами глядит... Опять мне сдаваться на милость природе? Летучая мышь или шут при народе, Не стану я больше судьбу бередить, Хозяйскую совесть слезами будить! ...Хоть вижу – на печке хозяин сидит. ПРОВИНЦИАЛЬНЫЙ РОМАН А наш роман провинциальный Вместил весь дух национальный – Он то парил, то падал вниз, Рукой цепляясь за карниз. Спешил он к трезвости стремиться, То жёг мосты, то жаждал спиться... Как монастырская стена Нас ограждала вся страна! Как чингисхановское иго Нас осаждала в нём интрига. Мы шли молиться на закат. В реке плескался Божий, брат – Он плыл молиться на рассвет, Он был, как Новый наш Завет: Он нёс любовь и нёс прощенье, Он вместо сна дарил нам Бденье – Неблагодарны и наги, Мы расставались как враги. Когда заутреннюю пели, Мы расставались на неделю. К вечерней плыли облака – Мы расставались на века. То был роман провинциальный – Не твой, Москва – не тривиальный! У церкви, в небеса одетой, Стояла пыльная карета. А с улицы Красноармейской Рыдал романс белогвардейский. ...Где ты теперь, многострадальный, Роман-романс провинциальный?..