Михаил Делягин - Империя в прыжке. Китай изнутри...

Отдельной причиной некоторого улучшения отношения к России является восхищение Путиным, которого самые разные китайцы, как правило, превозносят до небес. По опыту одного из авторов, попытки критиковать его политику вызывают самое искреннее недоумение и, в случае разъяснения причин этой критики, искреннее, но преходящее огорчение, — большинство собеседников приходят к выводу, что российский аналитик просто слишком пристрастен, хочет слишком много и слишком быстро и вообще забыл поговорку «от добра добра не ищут». Строго говоря, это отношение крайне выгодно для России.

Любовь к Путину вызвана тем, что после «дела “ЮКОСа”» китайцы считают его победителем олигархии, который прищемил хвосты «жирным котам» и заставил их в страхе и добросовестности служить обществу.

С другой стороны, Путин в глазах китайцев противостоит беспричинной, безудержной и всеразрушающей агрессии Запада во главе со США и прислуживающей ему Японией, что автоматически делает его партнером Китая. Кстати, не случайно китайские руководители, исключительно внимательные к терминам, категорически против характеристики наших стран как стратегических «союзников», жестко и последовательно ограничивая разговор исключительно стратегическими «партнерами».

С другой стороны, среди молодежи, особенно добившихся определенного успеха менеджеров, получивших западное (по типу, то есть в том числе и в Китае) образование, подобных позитивных для России настроений, насколько можно судить, почти нет.

Общей закономерностью является улучшение отношения к России по мере удаления от ее границ и мест скопления туристов, будь это «челноки» или отдыхающие (что относится, прежде всего, к Хайнаню): чем южнее, тем теплее к нам относятся.

Однако изложенный позитив отнюдь не распространяется на повседневные коммерческие отношения: некоторое (и весьма спорадическое) улучшение общего китайского отношения к России отнюдь не означает непонимания ее слабости, что прямо проецируется на положение российских участников двустороннего сотрудничества.

В силу существенного снижения авторитета нашей страны и повышения в связи с этим уровня нашей повседневной, бытовой уязвимости для нас особенно важно хорошо понимать все, что связано с исполнением заключаемых нами договоров — как в устной, так и в письменной форме.

По причинам, описанным в конце предыдущего параграфа, все нижесказанное касается вас в неизмеримо большей степени, чем американца, немца или даже канадца, — и, соответственно, имеет для вас качественно большую значимость.

Прежде всего, описанная выше культурная двойственность ярко проявляется в китайском отношении не только к договоренностям, касающимся времени проведения встречи с вами, но и ко всем договоренностям в целом, в том числе зафиксированным на бумаге.

Как правило, ваш китайский партнер, каким бы добросовестным им ни был, будет категорично, жестко и без каких бы то ни было существенных уступок настаивать на дословном, точном, полном и своевременном исполнении вами всего, что написано в договоре, и всего, о чем вы договорились в устной форме. При этом во втором случае он будет настаивать на исполнении вами устной договоренности в том виде, в котором он ее понял, — даже если вы убеждены, что он понял ее совершенно неправильно или искажает понятое им в своих интересах.

Важно понимать, что отношение к разного рода «сертификатам подлинности» и «профессиональным сертификатам» в Китае диктуется прагматизмом и навыками производства подделок. Если вы пропишете в договоре, что те или иные работы должны выполняться человеком, имеющим соответствующий профессиональный сертификат, — Вы легко можете столкнуться с ситуацией, когда этот сертификат будет выдан ему по знакомству или за малую мзду и не будет гарантировать ни малейшего качества работы. В то же время оснований для предъявления формальных претензий у вас не будет.

Свои же обязательства даже по подписанному договору нормальный китайский бизнесмен рассматривает как заявление о намерениях и примерный план своей работы, в который можно вносить достаточно существенные произвольные изменения, — в том числе и не информируя об этом партнера (по крайней мере, в момент одностороннего внесения изменений).

Безусловно, из этого правила есть исключения, с которыми можно встретиться довольно часто, — но в масштабах Китая это, тем не менее, не более чем исключения.

Для нормализации своего кровяного давления при работе с китайскими партнерами крайне полезно выучить прекрасное арабское слово «иншалла»: дословно оно означает «если позволит Аллах», а содержательно, — «если мне ничего не помешает выполнить ранее перечисленные обещания, я обязательно постараюсь что-нибудь сделать».

Распространенность этого термина в повседневной и коммерческой жизни, являющаяся одной из причин нынешнего плачевного состояния еще недавно великой арабской цивилизации, связана, как представляется, с относительной молодостью ислама как религии. Молодая религия просто в силу своей молодости возлагает на Господа исключительные полномочия и трактует тезис «на все воля Аллаха» (или, в других случаях, «все в руце Божией») слишком прямолинейно, грубо, распространяя его на все явления.

Это не позволяет планировать свою деятельность, так как принятие на себя жестких обязательств означает подмену божественной воли своим намерением и, по сути дела, граничит с богохульством. В результате необязательность становится нормой, к которой быстро адаптируются люди, взаимодействующие с носителями великой арабской культуры.

В Китае отклонения от привычных нам представлений о нормальной точности существенно ниже, чем в арабском мире, и для более быстрого принятия китайских реалий лучше сравнивать их не с желаемым для нас, а с арабским опытом.

Принципиально важно понимать, что в Китае в силу жесткости внутренней конкуренции между людьми последние склонны всецело концентрироваться на своей основной деятельности. Это в Средние века чиновники могли «между делом» писать стихи (хоть это и считалось важным): сегодня они всецело заняты управлением, и на все остальное многообразие человеческой жизни зачастую просто не остается сил и времени. Ученые и исследователи изучают окружающий мир, студенты учатся, спортсмены тренируются, а коммерсанты — зарабатывают деньги.

И этому подчинено в их жизни (по крайней мере, в той ее части, с которой Вы столкнетесь) в прямом смысле слова все. Места для посторонних занятий — от написания стихов до кажущихся вам естественными моральных норм — по вполне объективным причинам просто не остается.