Милтон Бирден - Главный противник. Тайная история последних лет противостояния ЦРУ и КГБ

В то время когда ЦРУ напрягало все свои силы, пытаясь понять развивающийся в Москве кризис, КГБ проводил очередную тайную операцию в нескольких милях от штаб-квартиры ЦРУ.

19 августа Роберт Хансен вышел к тайнику «Фло», расположенному под пешеходным мостом в лесистой части парка Льюинсвиль, поблизости от жилого фешенебельного района городка Маклин. Тот факт, что Хансен и его кураторы из КГБ были готовы проводить тайниковые операции практически в тени штаб-квартиры ЦРУ, показывал их уверенность в том, что они в любых условиях могут успешно противостоять деятельности американской контрразведки. За годы сотрудничества Хансен выдал русским многие секретные приемы, использовавшиеся ФБР против Советов, и помог им научиться избавляться от слежки.

И в этот день Хансен передал через тайник «Фло» несколько меморандумов ФБР о методах, применявшихся для ведения слежки за конкретным советским разведчиком. В дополнение к другим секретным документам, записанным на компьютерную дискету, Хансен включил свое эссе, которое он сочинил специально для советских кураторов.

Учитывая политическую нестабильность в Советском Союзе, предложил КГБ изучить историю города Чикаго. В частности, он писал, что Советы могут извлечь пользу из детального изучения деятельности легендарного мэра Чикаго Ричарда Дейли [75] Ричард Джозеф Дейли был мэром Чикаго 21 год, с 1955 по 1976 год. — Прим. ред. , когда он железной рукой с помощью хорошо «смазанной» политической машины превратил Чикаго в «город, который работает». Может быть, Советам требуется вдохновиться политикой чикагского образца, чтобы восстановить порядок и стабильность?

В октябре КГБ поблагодарил «Б», отметив, что его «волшебный исторический экскурс» оказался на редкость своевременным.

«Вы когда-нибудь пытались заниматься предсказаниями? — писали ему. — Может быть, после выхода в отставку вы организуете собственное частное агентство разведки и предсказаний? В мире так много людей, желающих заглянуть в будущее».

Я только что прибыл из Тель-Авива в Каир для серии встреч.

Когда я вошел в свой номер в гостинице, телефон уже звонил.

— Милт? Это Билл Пикни.

Пикни сейчас был резидентом ЦРУ в Каире.

— Похоже, в Москве все разваливается, — сообщил он. — Банда старой гвардии отняла власть у Горбачёва. Я направляю к тебе работника с последней информацией и уже заказал билеты на следующий рейс в Вашингтон, если ты захочешь возвратиться сегодня вечером.

— О, черт возьми, — проворчал я, включая Си-эн-эн.

Через два часа я уже летел в Вашингтон.

Когда я на следующий день, вернувшись из Каира, пришел в офис, советский отдел и Оперативное управление в целом возбужденно гудели, как потревоженные ульи. Некоторые члены старой гвардии переживали сладкое ощущение реванша, особенно те, кого я убрал из отдела. Они были правы, а я оказался не прав. Вот чего стоят идеи Бирдена об исторических переменах в Советском Союзе, а также его планы перестройки отдела и приспособления его к новым реалиям. Счастливые дни возвращались!

— Шеф, тебя трахнули, — сказал О’Рейли, когда я проходил мимо его кабинета.

Я вернулся, зашел в кабинет О’Рейли и плюхнулся в кресло напротив его рабочего стола. Взяв с его стола буддистское молитвенное колесо, я стал его раскручивать.

— Расскажи мне об этом, — попросил я.

— Вчера тут нашептывали, — ответил О’Рейли. — Бирден слишком рано свернул свои знамена, говорили они, а некоторые вообще выглядели просто счастливыми.

— А что ты думаешь? — спросил я О’Рейли.

— Они ошибаются, — ответил он, подавая мне стопку телеграмм. — Посмотри это, и ты поймешь, что на самом деле трахнули Крючкова и его банду.

К полудню 20 августа пьянящее чувство правоты как-то «рассосалось». Из поступавших разведывательных и открытых сообщений складывалось впечатление, что переворот захлебнулся и все больше походил на какую-то нелепую импровизацию. Что-то там явно не ладилось.

Разведывательная информация относительно специально отобранных добровольцев в Западной группе войск подтверждала этот вывод. Эти кадры были тщательно отобраны за несколько месяцев, но теперь они не были подняты по тревоге и по-прежнему сидели в своих казармах в состоянии такого же смятения и недоумения, как и весь остальной мир. Им просто было сказано подготовиться. Чуть позже им сообщили, что, возможно, придется в срочном порядке явиться в известные им центры подготовки. Так и не дождавшись приказа, большинство из этих добровольцев занялись своими обычными делами, а также толками и пересудами по поводу доходивших до них слухов.

Как и добровольцы Советской армии, Леонид Шебаршин с понедельника сидел у телефона и ждал приказа, который так и не поступил. Рано утром в понедельник ему позвонил председатель КГБ Владимир Крючков и попросил предоставить все ресурсы его Управления в распоряжение Чрезвычайного комитета. Шебаршин согласился и приказал внешней разведке заняться сбором информации об обстановке в Москве.

В течение дня он направлял Крючкову сообщения своих работников. Шебаршин также согласился поднять по тревоге работников военизированного подразделения ПГУ и приказал им собраться в Центральном клубе КГБ. Крючков, в прошлом начальник ПГУ, хотел, чтобы у него под рукой были надежные силы, которые можно было бросить на штурм Белого дома против «сброда», защищавшего Бориса Ельцина. Однако после первого звонка и лихорадочной активности понедельника наступила странная тишина. Больше Крючков не звонил.

Эта тишина была для Шебаршина самым красноречивым свидетельством того, что что-то шло явно не так. Шебаршин был человеком КГБ и, если бы в понедельник Крючков приказал ему пустить в дело военизированное подразделение, выполнил бы приказ председателя. Но повиновение имело свои границы. К утру среды ему было уже ясно, что переворот обернулся фарсом, и он решил, если Крючков позвонит и прикажет ему действовать, не подчиняться приказу председателя КГБ.

Шебаршин позвонил командиру военизированного подразделения и сказал ему, что тот должен подчиняться только исходящим от него приказам и игнорировать все остальные. И решил, что сам никаких приказов отдавать не будет. Шебаршину стало ясно, что Крючков и его подручные страдали фатальным отсутствием воли.

По всей Москве военные, разведчики и политики приходили к такому же выводу. У заговорщиков просто не было уверенности в своей правоте, чтобы они могли подкрепить свою непродуманную попытку захватить власть жесткой демонстрацией силы, и поэтому они на каждом шагу совершали ошибки. Люди, подобные Леониду Шебаршину, — верхний слой бюрократии, который фактически держал в своих руках рычаги управления советской системой, — подсчитали шансы и просто перестали отвечать на телефонные звонки.