Юрий Фельштинский - От красного террора к мафиозному государству: спецслужбы России в борьбе за мировое господство (1917-2036)

Дугину могли разрешить выезд во Францию только в случае, если в этом были заинтересованы спецслужбы СССР. При этом контакты, установленные им во Франции, в обычной ситуации должны были иметь для него самые неприятные последствия. Но поскольку и этого не произошло, приходится предполагать, что и в этих контактах были заинтересованы прежде всего советские спецслужбы, особенно если учесть должность отца Дугина: Гелий Александрович Дугин (1935–1998) был генерал-лейтенантом ГРУ.

Из многократных заявлений Дугина в 1990–1992 годах следует, что он работал в архивах КГБ. В действительности журналист мог ознакомляться с отдельными выписками, которые, возможно, делали для него офицеры-оперативники, осуществлявшие с ним агентурную работу. На базе архивных документов КГБ собкор «Литгазеты» готовил затем газетные и журнальные статьи, книги и телепередачи «Тайны века», шедшие на Первом канале. Уточним, что только при высоком уровне лояльности к КГБ постороннему лицу можно было получить доступ к засекреченному архиву, а затем к телевидению для программ, основанных на этом архиве.

Дугин стал знаменитым после выпуска своей монографии «Основы геополитики: Геополитическое будущее России», с предисловием завкафедрой стратегии Академии генштаба генерал-лейтенанта Николая Клокотова. Он вспоминал:

Свой первый учебник по геополитике, который назывался «Основы геополитики», я писал в закрытом режиме, работая в Академии генштаба. Он был составлен из документов, передававшихся руководству страны и различным политическим деятелям.

Но такие документы могли находиться лишь в распоряжении ГРУ, СВР, МИДа и других официальных органов. Или же материалы передавались Дугину его кураторами из спецслужб. Подобные документы всегда имели гриф «секретно» или «совершенно секретно», и лишь реже гриф «для служебного пользования». Круг потребителей подобной информации был жестко ограничен, а ее несанкционированное распространение влекло за собой уголовное наказание, поскольку квалифицировалось как разглашение государственной тайны. Очевидно, Дугину спецслужбы отвели роль популяризатора идей, вынашиваемых в среде чекистов-патриотов.

Прохановская газета «День», с которой сотрудничал Дугин, изначально являлась органом Союза писателей СССР, но состоялась она благодаря регулярной финансовой поддержке министерства обороны СССР. Министр обороны маршал Дмитрий Язов в свое время распорядился выделить для газеты три КамАЗа. Грузовики продали, а вырученные деньги поступили на счет редакции газеты.

Располагалась редакция на территории, принадлежавшей министерству обороны: на Фрунзенской набережной, 18, строение 6, в военном модуле. Участие в формировании штата редакции «Дня» принял Руцкой, после спасения из плена называвший Проханова другом, хотя руководимая Прохановым редакция заняла негативную позицию по отношению к Борису Ельцину и его экономической и социальной политике, а опубликованное 23 июля 1991 года в газете «Советская Россия» обращение «Слово к народу», начинавшееся словами «Родина, страна наша, государство великое, данное нам в сбережение историей, природой, славными предками, гибнет, ломается, погружается во тьму и небытие», было написано, скорее всего, редактором «Дня» Прохановым. Спустя годы сам он вспоминал:

В период Горбачева я был радикальным ГКЧПистом. Александр Яковлев говорил, что ГКЧП родилось в газете «День» — в моей газете. Что я был агентом ГКЧП — не отрекаюсь от этого345.

Еще одним «агентом ГКЧП» был внедренный в аппарат вице-президента СССР Геннадия Янаева на должность помощника старший сын Филиппа Бобкова Сергей.

В 1968 году первого секретаря горьковского обкома ВЛКСМ Геннадия Янаева назначили на должность председателя КМО. По установленному в органах госбезопасности порядку, вопросы, требовавшие рассмотрения руководителей союзных ведомств, переадресовывались руководителям управлений центрального аппарата КГБ. В силу этого между начальником 5-го Управления Бобковым и председателем КМО Янаевым с начала их деятельности на руководящих должностях был установлен тесный деловой контакт.

В 1980 году Янаев стал заместителем председателя Союза советских обществ дружбы и культурных связей с зарубежными странами (ССОД). В 1986 году он получил очередное повышение и стал секретарем ВЦСПС по международным вопросам, в 1989 году занял должность заместителя председателя этой структуры, а в 1990 году возглавил ее. В 1991 году он оказался во главе ГКЧП. Сергей Бобков в должности помощника вице-президента СССР был все это время связующим звеном между Бобковы и Янаевым, глазами и ушами отца в аппарате президента СССР.

В августе 1991 года это не помогло Питовранову и Бобкову в проекте по захвату лично ими власти, которую перехватил Ельцин. Но из этого следовало только то, что битва должна была продолжаться. Ельцин оказался в абсолютном одиночестве. Обложенный со всех сторон офицерами и агентами КГБ, он не имел шансов выбраться из западни, в которую его загнали еще до того, как стал президентом России. Для Питовранова и Бобкова Ельцин был всего лишь провинциальным номенклатурным партийным функционером средней руки. Он не шел ни в какое сравнение с теми противниками, которых к осени 1991 года уже повергла госбезопасность.

Этот длинный список побежденных включал теперь еще и Коммунистическую партию Советского Союза.

Я знаю с точностью до минуты, когда была высшая точка моей жизни, — вспоминал начальник Московского управления КГБ СССР Евгений Савостьянов: в 14 часов 15 минут 23 августа 1991 года. В эту минуту я нажал кнопку в рубке радиотрансляции системы гражданской обороны в здании ЦК КПСС и объявил о закрытии ЦК КПСС и о том, что даю 45 минут на эвакуацию персонала, после чего арестую всех оставшихся в здании. И все ЦК разбежалось! За 45 минут346.

В те же минуты 23 августа 1991 года агент 5-го Управления мэр Москвы Попов распорядился опечатать партийные здания Москвы. К 15 часам дня органы КГБ завершили оцепление и опечатывание помещений ЦК КПСС, ЦК КП РСФСР, КПК и МГК347.

Чуть позже Попов сравнивал захват партийных зданий с взятием Зимнего дворца в октябре 1917 года:

Свершилось. Я знал, что это удар. Изгнания из зданий КПСС уже не переживет. Как и при взятии Зимнего дворца в 1917 году, взятие ЦК КПСС обошлось без жертв. Но, в отличие от 1917 года, не было ни залпов орудий, ни выстрелов. […] В эти минуты я понял: дело сделано. Величайшее событие конца XX века свершилось. Эксперимент с государственным тоталитарным социализмом закончен. Что бы ни было потом, сколько бы лет ни занял процесс, как бы ни было противоречиво развитие — начинается отсчет новой эпохи348.