Юрий Фельштинский - От красного террора к мафиозному государству: спецслужбы России в борьбе за мировое господство (1917-2036)

Однако Ленин в отношении Сталина был наивен не без предела. Он не случайно диктовал письмо именно Крупской, а не секретарю. Он старался договориться с Троцким конфиденциально. Однако похоже, что утечка информации все же произошла. Уже на следующий день, 22 декабря, Сталин позвонил Крупской, отругал ее, пригрозил взысканием по партийной линии и сказал, что, если подобное повторится, Сталин объявит вдовой Ленина коммунистку Артюхину.

Считается, что Крупская сообщила Ленину об этом оскорбительном звонке Сталина только 5 марта 1923 года, так как именно в тот день Ленин написал Сталину эмоциональное письмо о разрыве отношений. Но вне всякого сомнения, Крупская рассказала обо всем Ленину в тот же день, на что и рассчитывал Сталин, и в ночь с 22 на 23 декабря у Ленина именно по этой причине наступает резкое ухудшение здоровья: по свидетельству М. И. Ульяновой в ночь на 23 декабря болезнь Ленина «распространилась дальше, правая рука и правая нога поражены параличом. С этих пор Владимир Ильич больше не мог сам писать».

Есть несколько указаний на то, что Ленин узнал о звонке Сталина Крупской 22 декабря. Во-первых, это подтверждает Троцкий: «Крупская немедленно, вся в слезах, побежала жаловаться Ленину». Во-вторых, об этом свидетельствует сам факт нового приступа у Ленина в ночь с 22 на 23 декабря. Косвенно это подтверждается еще и интервью с Фотиевой:

Надежда Константиновна не всегда вела себя, как надо. Она могла бы проговориться Владимиру Ильичу. Она привыкла всем делиться с ним. И даже в тех случаях, когда этого делать нельзя было. […] Например, зачем она рассказала Владимиру Ильичу, что Сталин выругал ее по телефону?152

Секретарь Ленина Володичева также считала, что Ленин узнал о звонке Сталина Крупской ранее: «Возможно, он знал это раньше. А письмо написал 5 марта», — вспоминала она153.

В день звонка, 22 декабря, Крупская пожаловалась на Сталина фактическому председателю Политбюро Каменеву, действовавшему со Сталиным заодно, о чем она могла не догадываться. Крупская, скорее всего, не стала бы этого делать, если бы не сообщила об инциденте Ленину того же 22 декабря:

Лев Борисыч, по поводу коротенького письма, написанного мною под диктовку Влад. Ильича с разрешения врачей, Сталин позволил вчера по отношению ко мне грубейшую выходку. Я в партии не один день. За все 30 лет я не слышала ни от одного товарища ни одного грубого слова, интересы партии и Ильича мне не менее дороги, чем Сталину. Сейчас мне нужен максимум самообладания. О чем можно и о чем нельзя говорить с Ильичем, я знаю лучше всякого врача, т. к. знаю, что его волнует, что нет, и во всяком случае лучше Сталина. Я обращаюсь к Вам и к Григорию [Зиновьеву], как более близким товарищам В. И., и прошу оградить меня от грубого вмешательства в личную жизнь, недостойной брани и угроз… Я тоже живая и нервы напряжены у меня до крайности. Н. Крупская154.

Осторожный и хитрый Сталин не допустил бы разрыва с Лениным, если бы не считал его политическим трупом. 22 декабря Сталин нахамил Крупской, потому что уже ничем не рисковал. Он позвонил Крупской, чтобы сообщить ей, что решил убить Ленина. Только так можно объяснить реакцию самой Крупской на звонок Сталина 22 декабря: «Она была совершенно не похожа на саму себя, рыдала, каталась по полу и пр. Об этом выговоре она рассказала В. И. через несколько дней», — свидетельствует М. И. Ульянова155.

Значит, и по мнению Ульяновой, Ленин узнал об этом звонке раньше 5 марта.

Но самое главное доказательство того, что Ленин узнал о звонке Сталина именно 22 декабря, нам предоставил сам Ленин: 23 декабря он начал диктовать свое «Завещание».

В 1922 году Ленин понимал, что такое Сталин. «Мария Акимовна, — спросил А. Бек секретаря Ленина Володичеву, — есть ли какие-нибудь шансы найти просто устные отзывы Ленина о Сталине?» — «Ничего я не слышала. Даже намека нет, — ответила Володичева. — Ленин все-таки был тоже очень осторожный человек»156.

Тоже очень осторожный. Как и Сталин.

Ленин не выдал своих намерений. Он не стал под влиянием разговора с Крупской звонить или писать Сталину. Ленин понял, что дни его сочтены и что нужно успеть отдать как можно больше указаний. В то же время, Ленин не собирался пассивно ожидать смерти от руки Сталина, что следует из количества продиктованных им перед смертью статей и заметок. Эти документы, начиная с 23 декабря, преследовали две цели: оставить завещание, с одной стороны, и подорвать авторитет Сталина в партии — с другой. События показали, что не произошло ни первого, ни второго.

23 декабря. Ленин попросил дежурившего у него врача Кожевникова разрешить ему надиктовать стенографистке текст в течение пяти минут, так как его «волнует один вопрос», и он боится, что не успеет. Ничего не подозревающий Кожевников дал Ленину разрешение. Тогда в начале девятого вечера Ленин вызвал Володичеву:

23 декабря 1922 года мне сообщили, что меня вызывает к себе Ленин. Его беспокоит один важный вопрос, и он хочет продиктовать что-то стенографистке. […] Помню, что в квартире Владимира Ильича я увидела Марию Ильиничну, Надежду Константиновну и группу врачей. Меня предупредили, что Ленину разрешено диктовать не более 5 минут. Надежда Константиновна провела меня в комнату, где на кровати лежал Ильич. Вид у него был болезненный. Он неловко подал мне левую руку, правая была парализована. Это меня сильно поразило. Я не предполагала, что ему до такой степени плохо. Когда мы остались одни, я села за стол рядом с кроватью. Ленин сказал: «Я хочу продиктовать письмо к съезду. Запишите!157

Так появилась первая часть письма к предстоящему ХІІ съезду партии. При диктовке никто, кроме Володичевой, не присутствовал:

Надежда Константиновна не вводила меня в комнату. Они стояли (Мария Ильинична, Надежда Константиновна и врач) около той комнаты, в которой лежал Ильич. Меня никто не провожал. Они только расступились, пропуская меня. И я вошла. Ленин диктовал быстро. Видимо, все было продумано у него заранее. Чувствовалось его болезненное состояние. Диктовка давалась ему нелегко. Говорил он глухо, не жестикулируя как обычно. Закончил диктовку в отведенное время и немного повеселел. А я все еще не могла прийти в себя. Была как в тумане158.

Ленин заметил растерянность Володичевой, спросил, «почему такая бледная»159. «Да потому что Сталин вас за это убьет», «потому что я прямо сейчас обязана доложить обо всем Сталину», — должна была ответить Володичева, но, как нам достоверно известно, промолчала.

Сам Ленин называл эти записи «дневником», считая, что таким образом он обманет Политбюро и не привлечет к своей работе особого внимания. Посмотрим, что и когда продиктовал Ленин начиная с 23 декабря, и удивимся количеству составленных им в эти дни документов: