Юрий Фельштинский - От красного террора к мафиозному государству: спецслужбы России в борьбе за мировое господство (1917-2036)

Советская власть нуждалась в ВЧК не для состязания со своими политическими противниками, а для их уничтожения. И не контрреволюционеры представляли для Ленина главную опасность, а его же вчерашние соратники и союзники по революционному движению. Спецслужбу Дзержинского Ленин создавал главным образом для борьбы с коллегами по революционному движению: кадетами, меньшевиками, эсерами, левыми эсерами, анархистами. И во главе ее Ленин не случайно поставил крайне левого даже по большевистским меркам Дзержинского. Он знал, что у того, к кому со временем прилипло прозвище Железный, не дрогнет рука. Лестной эту кличку могли считать только сами сотрудники госбезопасности.

В безбрежном океане российского революционного движения большевики были маленькой экстремистской группкой, в которой все было отстроено по принципам итальянской мафии и основано на личной преданности вождю (Ленину) и родственных связях, когда в партийной жизни участвовали целые семьи. Большевистская организация имела два крыла: эмигрантское и российское. Российские подпольщики по большей части состояли из боевиков и «эксов» (участвовавших в «экспроприациях»), а потому сидели в тюрьмах и на каторге. И это тоже напоминало будни мафии, когда часть членов организации сидела за уже содеянные преступления, а другая — продолжала их совершать.

Этой маленькой мафиозной структуре в крестьянской России, где практически отсутствовал пролетариат, бессмысленно было рассчитывать на успешный захват власти. Это — если верить в теорию Карла Маркса и играть по правилам, принятым в революционном движении и революционных кругах. А если забыть про теорию и отказаться от правил? А если захватывать власть через раскол исходно монолитного врага, стравливая расколотые группы друг с другом?

Даже в этом случае один в поле не воин. Беспринципный Ленин нашел в роковые революционные дни очень важного союзника — закомплексованного Льва Троцкого. Закомплексованного в том смысле, что Троцкий, никогда не будучи большевиком, с весны 1917 года очень по этому поводу переживал. И когда большевик Ленин предложил председателю Петроградского совета Троцкому заключить политический блок и вместе возглавить будущее правительство (названное затем Советом народных комиссаров), Троцкий немедленно согласился. Теперь их было двое. Против всех остальных.

Безупречный авторитет Ленина в партии большевиков — одна из многочисленных не соответствующих истине легенд советской историографии. Игнорировавший предоктябрьские директивы Ленина ЦК партии большевиков, Петроградский Совет, во главе которого стоял «межрайонец»9 и очевидный конкурент Ленина в революции Троцкий; собравшийся в октябре 1917 года Второй Всероссийский съезд Советов — ни один из этих институтов не смотрел на Ленина как на своего вождя и руководителя, ни один из этих составных элементов Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде не собирался подчиняться его воле. Ленин всегда себя навязывал, и Лениным всегда тяготились.

Его напарник Троцкий вернулся в Петроград из эмиграции в начале мая 1917 года и стал фактическим организатором Октябрьского переворота в столице. Очевидно, что соглашение между Троцким и Лениным было достигнуто буквально в день переворота, 24 октября 1917 года. Троцкий руководил Петросоветом — основным рычагом революции. Но у него не было своей организации, поскольку возглавляемые им «межрайонцы» (не вошедшие в ленинскую группировку революционеры) в июле-августе 1917 года окончательно влились в партию большевиков. Собственной мафиозной структуры, подобной ленинской, у Троцкого тоже не было. Его интересовала революция, для которой он был вождем. Ленина интересовала власть, захватив которую он планировал начать руководить мировой революцией.

Блок Троцкого с Лениным был естественным и взаимовыгодным шагом. Отдав большевикам своих «межрайонцев», сделав Петросовет орудием ленинской политики, полностью поддержав Ленина в крайне рискованном и по существу авантюристическом деле захвата власти и формирования Совнаркома (СНК) в обход воли Второго съезда Советов, влиятельных социалистических партий и профсоюзов, Троцкий получил партбилет большевистской партии, членство в ее ЦК и портфель министра иностранных дел в советском правительстве.

Именно потому, что Троцкий имел дело с людьми, верящими во власть и ценившими ее, такими как Ленин, Яков Свердлов и Дзержинский, его личное восхождение к власти следует считать блистательным. Без извечной суетливой борьбы со своими мнимыми и действительными врагами, чем всегда был так занят и обеспокоен Ленин, без темных «немецких денег», без компрометации себя проездом через вражескую Германию при возвращении в Россию, Троцкий стал вторым человеком в государстве — с легкостью, которой можно было позавидовать. Но именно этого высокомерного жеста — подчеркиваемого Троцким безразличия к личной власти; легкости, с которой так все давалось счастливчику-Троцкому; популярности, которой Троцкий пользовался у коммунистического актива, — ему не могли простить и не простили члены большевистской верхушки, обойденные Октябрьской революцией, — Сталин, Зиновьев, Каменев и Бухарин.

Троцкий так и не стал полноправным членом ленинской мафиозной структуры. Его место в правительстве было гарантировано личным соглашением с Лениным. Было ясно, что с уходом Ленина неизбежно от власти оттеснят и «не большевика» Троцкого. Однако, не зная о соглашении Ленина с Троцким и об очевидной слабости позиции Троцкого, опирающейся исключительно на личную власть Ленина, нельзя правильно объяснить поведение Троцкого во внутрипартийной борьбе 1918–1924 годов, о которой мы еще будем говорить.

В октябре-ноябре 1917 года Ленину предстояло отстоять для большевистской партии право на формирование СНК и удержать власть против блока социалистических партий, ратовавших за формирование многопартийного «однородного социалистического правительства». В этом столкновении Ленин одержал победу благодаря тому, что в решающий момент был поддержан не только Петросоветом Троцкого, но и партией левых социалистов-революционеров (ПЛСР), политическое сотрудничество с которой стало доминирующим фактором внутриполитической партийной жизни первой половины 1918 года.

В октябре 1917 года в России царила анархия. Временное правительство, вряд ли контролировавшее ситуацию даже в лучшие моменты своего существования, перестало быть политической силой. В этом вакууме большевистский переворот был скорее бумажной декларацией, а не фактическим захватом власти в городе, а уж тем более в стране, большевиками. Замена нереального Временного правительства столь же нереальным большевистским мало что меняла в общем хаосе, в который была погружена Россия.