Мишель Брюн - В небе над Донбассом и Сахалином. История рейсов МН17 и КЕ007

Второй этап моих прогулок по японским берегам дал мне дополнительные доказательства того, что KAL 007 не разбивался возле Сахалина. Вместе с радиопереговорами, которые я проанализировал, я чувствовал, что найденные свидетельства позволяют сделать этот вывод.

Место падения KAL 007 поблизости от Ниигаты объясняет, почему у Монерона не было найдено никаких обломков самолета. KAL 007 не разбивался у Монерона. Обломкам понадобилось десять дней, чтобы дрейфовать в северном направлении. Наконец, это объясняет, почему обломки были найдены на юге: именно здесь и разбился KAL 007.

Единственное, о чем можно спорить — это скорость, с которой обломки дрейфовали от Ниигаты в район между островом Монерон, Вакканаем и Сахалином. Они проплыли 365 морских миль за десять дней, двигаясь со средней скоростью 1,5 узла. Это быстро, но достаточно правдоподобно, поскольку в Японском море наблюдались течения со скоростью до 2 узлов. Более того, шторм в Японском море, разразившийся через несколько дней после катастрофы, продолжался несколько дней и внес существенный вклад в скорость, с которой плывущие обломки должны были дрейфовать в северном направлении.

В конце 1990 года советская газета «Известия» начала большую серию статей, посвященных делу 007. Андрей Иллеш, ведущий репортер и редактор серии, проинтервьюировал многих людей, причастных к катастрофе и участвовавших в поисках обломков. Их свидетельства были подобраны и отредактированы так, чтобы рассказать официальную историю про одного нарушителя, сбитого советским перехватчиком. Но даже и в этом случае высказывания, опубликованные в «Известиях», были процитированы без искажений. В них содержалось много реальной и вскрывающей истину информации.

Какой бы ни была главная цель серии, «Известия» упомянули мое собственное расследование в статьях, которые появились в номерах от 17 и 18 мая 1991 года. Сергей Агафонов, токийский корреспондент газеты, основываясь на материалах, полученных в ходе моей пресс-конференции в Токио 17 декабря 1989 года, цитирует мои слова так:

Официальная версия не может объяснить поведение «Боинга» на экранах японских радаров. Тем не менее, если мы предположим, что тот самолет, который сбил Осипович, не был корейским авиалайнером, а другим самолетом, тогда все встает на свои места, включая, тот факт, что KAL007 продолжал свой полет… Это также объясняет другую загадку: сообщение пилота корейского самолета, переданное по радио через пятьдесят минут после того, как «Боинг» был сбит советским перехватчиком.

Здесь Андрей Иллеш, редактор серии, добавляет:

Это не вымысел. Радиопереговоры корейских пилотов были записаны и японцами, и американцами… Эти переговоры происходили уже после того, как полковник Осипович сбил самолет. Корреспондент «Асахи ТВ» в Москве показал мне результаты анализа этих переговоров (независимо записанных США и Японией), которые доказывают, что один из голосов принадлежал пилоту KAL007.

Корреспондент «Асахи ТВ», упомянутый Иллешем, — мой друг Руйджи Осаки, который совершил визит в Москву для того, чтобы найти документальные доказательства. Я послал ему спектрограммы последнего радиосообщения KAL 007, чтобы он обменял их у Иллеша на документы, которых у нас не было. 18 мая 1991 года выпуск «Известий», который содержал статью с моими высказываниями, напечатал также карту, принадлежащую JMSA, вместе с утверждением Иллеша о том, что карта доказывает: мой анализ был неверным. Однако это одна из тех карт, которые я сам же и составил. Прежде чем быть опубликованной в «Известиях», эта карта была послана сенатору Кеннеди в Соединенные Штаты и сенатору Сейя, вице-президенту японской корпорации Diet. Она была также опубликована во Франции в «Aviation Magazine». Мое имя и дата создания этой карты были ясно на ней обозначены. Эту информацию в «Известиях» удалили.

На карте показаны четыре из нескольких воздушных столкновений между советскими перехватчиками и самолетами-нарушителями. Она также показывает трассу корейского авиалайнера, продолжавшего свой полет к югу после того, как он прошел остров Монерон. Эта линия была в версии «Известий» стерта. Иллеш, который предположительно публиковал эту карту, не зная, что она принадлежит мне, использовал ее для того, чтобы поставить под сомнение мои находки. Но другие работники редакции, которые подготовили ее к публикации, должны были знать, что это моя карта. Они были уверены в ее значении: воздушное пространство над Сахалином было нарушено группой самолетов. Они знали, что карта противоречит утверждению Иллеша о том, что это был корейский авиалайнер, гражданский пассажирский самолет, непредумышленно сбившийся со своего курса.

Представители советских разведслужб и члены советского руководства наверняка знали, что произошло на самом деле. Когда президент Горбачев посетил Японию в апреле 1991 года, Сергей Агафонов прибыл в Хабаровск раньше президента, чтобы освещать его визит. Здесь он встретился с людьми из президентского окружения, включая «высокопоставленного и влиятельного генерала, члена правительства». Агафонов спросил у генерала его мнение о моем расследовании. Генерал сказал: «Мишель Брюн открыл часть правды. Настоящая история сложнее официальной версии события». Генерал сказал Агафонову, что обломки у Монерона были «останками военного самолета и всего таких самолетов было три». Может быть, именно комментарии генерала побудили «Известия» упомянуть мое расследование, хотя редакторы попытались свести к минимуму его смысл.

Несмотря на то, что серия статей в «Известиях» поддерживала официальную версию события, упомянутые свидетели, включая полковника Осиповича, пилота, который, как заявили русские, сбил корейский самолет, и водолазов, которые работали с обломками, ставят достоверность официальной истории под сомнение. Этот факт не избежал внимания советских журналистов. Касаясь размеров черных ящиков найденных советскими водолазами, Александр Шальнев, корреспондент «Известий» в Нью-Йорке, писал:

Если данные [ИКАО и KAL. — М.Б.] верны, то они противоречат информации, опубликованной в «Известиях».

Сам Андрей Иллеш пожаловался, что «факты никак не вяжутся друг с другом». Ниже мы, увидим почему, когда изучим серию, состоящую более чем из пятидесяти статей.

Серия начинается с «сенсационного открытия» того, что обломки лайнера были найдены советскими моряками. В первых публикациях один из корреспондентов «Известий» спросил маршала Кирсанова, главнокомандующего советской авиацией, какого он мнения о моем заключении, что корейский авиалайнер не был сбит над Сахалином, а разбился в четырехстах милях к югу. Маршал назвал это «абсурдом». Журналист «Известий» спросил затем, почему же тогда в этом случае Мишель Брюн поставил под сомнение место гибели «Боинга»? На этот раз маршал ответил: «Точно не знаю». Он добавил: «Тем не менее мы нашли обломки».